Пока мы не приступили к раскопкам, мы предполагали, что поверхность почвы в доме была полностью перекопана искателями сокровищ за прошедшие 120 лет. Вадим Старков до сих пор считает, что целостность почвы внутри и непосредственно вокруг Благохранимого дома была в значительной степени нарушена экспедицией под руководством Кравченко, попавшей сюда раньше нас. Но я так не думаю, поскольку субстрат цел и невредим и мы постоянно натыкаемся на предметы, которые, как отчетливо видно, лежат на своем месте. Так, например, сам Старков нашел большие фрагменты кожаного башмака: завязки давно истлели, но отдельные части по-прежнему лежали рядом. Найденное мной дно керамической сковороды распалось на куски, но они все располагались на том самом месте, где повар оставил эту сковороду в 1597 году. Большинство находок были покрыты очень плотным слоем мха и почвы. Искатели сокровищ, очевидно, ограничились лежавшими на поверхности крупными предметами. Однако следы некоторых не вполне системных раскопок Кравченко действительно сохранились. С западной стороны дома, непосредственно рядом с западным бревном нижнего венца, видны полуистлевшие слои мохового дерна, поверх которых растет новый мох. Хотя у него не было на то законного разрешения, Кравченко, очевидно, попробовал ткнуть лопатой в грунт тут и там. В обоих своих отчетах он упоминает о вкопанных в грунт столбах, некогда служивших угловыми и промежуточными опорами постройки. Определить назначение этих ныне исчезнувших опор можно было, лишь их раскопав. Возможно, две ямы в земле на севере от Благохранимого дома – тоже дело его рук, но об этом мы можем только догадываться.
Хенк, Рене и Тако, вернувшиеся с прогулки в Ледяную Гавань, с энтузиазмом рассказали, что впервые в жизни видели северных оленей. Тако с помощью «Радио Схевенинген» установил контакт со своим редактором Йосом Госом в Утрехте и передал ему отчет о приключениях последних нескольких дней. Сегодня Дирку исполнилось 47 лет, но все про это забыли, и даже после ужина никто так про это не вспомнил. Тогда он решил сам выступить с важным объявлением. Дирк угостил нас ликером Muier Schipper Bitter с колбасой и сыром на закуску. На этом диком, бесплодном острове, под продувающим до костей ветром мы сидели и пили за здоровье Дирка. Нам было так весело, словно мы собрались на заднем дворе его дома в коммуне Схеллингвауде за дамбой на реке Эй.
Схема раскопа Благохранимого дома. Лето 1993 года. Рисунок с оригинала Питера Флоре
26 августа 1993 года, четверг
Снова проснулся с тяжелой головой. Надеюсь, что хуже не станет: сейчас я не могу себе позволить разболеться. Рядом с собой я слышу, как Дирк ван Смердейк пускает ветры (он называет это «положить начало дню»). Снаружи температура 2 °C и очень сыро. Подкрепившись крекерами с сыром, шоколадом и жидкой овсяной кашей, я приступил к работе. Раскопки внутри дома продвигаются споро. Полагаю, что завтра мы с этой частью закончим. Виктор Державин в особенности копает очень быстро и переворачивает большое количество почвы. Трудно сказать, не пропускает ли он какие-то значимые предметы. Однако он часто подходит и просит записать особые замечания, и его производительность не меньше, чем у остальных. Сегодня он снова нашел кое-что интересное: три обтянутых кожей медных пороховых пенала для мушкета, пару круглых свинцовых пуль, лепесток шишки и железный подсвечник, подобный тому, что хранится в коллекции Рейксмузеума. Ханс обнаружил почти что целый череп песца: похоже, его обладатель, как и многие его сородичи, попался в капкан зимовщиков и был ими, надо полагать, с удовольствием употреблен.