— Боюсь оказать, Сергей Иванович, я в этом деле советчик плохой, а вернее сказать — никакой. Вот обеспечить ледянку древесиной — могу, тут я не подведу. Сейчас на верхних складах месячный запас лежит, и трелюем мы каждый день по семьсот кубов. Жаль, если останется в штабелях на лето, усачам на съедение. А товар-то уж очень добротный.
Ковалева несколько покоробило от такого предсказания Пешкова.
— Ну, насчет оставить на лето в штабелях... я тебе, Георгий Павлович, откровенно скажу: если ледянка работать по-настоящему не будет — нам с тобой здесь делать нечего.
Пешков задергал головой. Пыхтел трубкой, выпуская большие клубы дыма. Но пока молчал, не возражал.
— Нужна твоя помощь, Георгий Павлович, — обратился Ковалев, — дай двенадцать самых здоровых и сильных лошадей.
— Это куда? — Пешков сразу замер и вынул трубку изо рта.
Директор вспомнил разговор с мастером по погрузке Вороновым на верхнем складе: «Деррики Коппер, может, и сделает, но лошадей товарищ Пешков не даст...».
«Как это он сказал? — мелькнула мысль у Ковалева. — Буду служить верой и правдой?! Посмотрим, как это выглядит на деле».
— На верхнем складе работает всего два деррика в одну смену, а надо семь дерриков в две смены. Помоги лошадьми.
— Когда нужны?
— Через день.
Пешков развернул на столе план лесонасаждений леспромхоза.
— Лошади будут. Станем лес смотреть?
— Давай посмотрим, что судьба выделила на нашу долю...
— Общая площадь хозяйства, — начал рассказывать Пешков, — около ста пятидесяти тысяч гектаров. Лесопокрытия — больше ста тысяч. Перестойного и спелого леса около десяти миллионов кубометров в ликвиде. Шестьдесят процентов — елка, тридцать — сосна, десять процентов — береза и осина. Годовой план по заготовке и вывозке ты знаешь. Если такими темпами будем рубить, лет через сорок весь лес вырубим.
— А средневозрастных и приспевающих сколько?
— Считай, вовсе нет.
— Тогда лесу у нас с тобой на сорок лет не хватит, за тридцать все вырубим.
— Как так? — всполошенно спросил Пешков.
— Очень просто, Георгий Павлович. Объемы заготовок леса, надо полагать, будут с каждым годом увеличивать.
— Но ведь нельзя этого делать, Сергей Иванович, — взмолился Пешков, прижав руки к груди. — Ты же отлично понимаешь! Что значит сорок лет работы для леспромхоза? Тьфу! Плюнуть — и растирать не стоит.
Пешков действительно плюнул и отошел в угол кабинета.
— Я раньше, до революции, у хозяев работал. Вот этих лесов, — он снова подошел к столу и обвел карту леспромхоза по периметру, — этих лесов на тысячу лет хватило бы, на веки вечные. А теперь, ты говоришь, даже не на сорок, а на тридцать лет... Нет, Сергей Иванович, ты мне объясни, — он замотал головой, — я так, спроста, не пойму.
— Ты, Георгий Павлович, — заулыбался Ковалев, — так обрушился на меня, словно я всему виновник. Ты же сам оказал, что если столько рубить, сколько рубим, то лет через сорок...
— Значит, снижать план нашему леспромхозу надо! — прервал его Пешков.
— Вот я тебе и сказал, чтобы ты не бродил в потемках. Не снижать, а увеличивать, очевидно, будут план нашему леспромхозу. Да и не только нашему. Пятилетним планом предусмотрено увеличить объемы заготовок леса по Карелии в 1942 году до семнадцати миллионов кубометров в год.
— Мы же так весь лес к чертям вырубим...
— Потребность народного хозяйства в древесине растет. Страна строится. А наша Карелия заманчиво удобно расположена: тут и железная дорога, и Беломорско-Балтийский канал. Везти лес недалеко и очень дешево.
— А я-то, старый дурак, успокаивал себя, думал, что по Карелии лесу считать не пересчитать. Внуков и правнуков своих лесному делу учить собирался...
Пешков сел на стул и низко опустил лысеющую голову, упершись локтями в колени. Он был совершенно расстроен.
— А что же мы, Сергей Иванович, будущим поколениям скажем? — спросил он, подняв голову и тяжелым взглядом уставясь в глаза Ковалева. — Нам, мол, жилось неплохо, а вы живите, как бог на душу положит?
Ковалев, стоявший за столом, повернулся к Пешкову боком, пожал плечами и промолчал.
Что он мог сказать? Ознакомившись с планом развития народного хозяйства Карелии в третьем пятилетии, он отлично понял, что при намеченных объемах лесозаготовок и при полном отсутствии работ по лесовосстановлению карельские леса неизбежно обрекаются на уничтожение. Как быстро это произойдет — вопрос времени. Ковалев понимал, что такие дела с бухты-барахты не планируются. У правительства могут быть высшие соображения на этот счет. В любой день может поступить указание о широком развертывании лесовосстановительных работ, и тогда все изменится в лучшую сторону. Но сейчас он ничего не мог ответить Пешкову на его вопрос.