— Не есть вы сознательный советский рабочий... Так вашу мать! Вы есть лодырь и паразит! Я буду рассказывать про ваш забастовка в клубе перед кино... Вы хотите лежать на печке и выполнять план? Нитчего не выйдет!
С грехом пополам уняв разбушевавшегося Хеглунда, директор спросил мастера Воронова, что происходит на окладе.
— Снег с таким ветром прямо в лицо, Сергей Иванович, глаз открыть невозможно. Грузчики хотят домой уходить, говорят — потом отработаем.
Если бы этот вопрос рассматривался в тиши кабинетов юридических инстанций, то действия грузчиков наверняка были бы оправданы. Есть такое понятие: актированный день. Ветер здесь хотя и не так бушевал, как на открытом болоте, но снежное месиво, хлеставшее в лица грузчиков, действительно, не подарок.
Все понимал директор. Но перед его глазами были не загруженные лесом сани, он помнил о порожняке, который тащили сюда Вуоринен и Кулагин... И на фоне этого — сидящие у костра грузчики. И обязательный срыв графика назавтра.
«Как же они так могут? — металась в его голове мысль. — Где же у них совесть? Какое же это к чертовой матери лесное производство, если люди при первой же метели будут поднимать руки вверх! Нет, они просто не понимают, что делают...»
Директор подошел к костру. Он внимательно, насколько позволяло метавшееся пламя, посмотрел в лица грузчиков. Выражение их было сердитое и выжидающее.
— Здравствуйте, товарищи.
— Здравствуйте... — нехотя ответило несколько голосов.
— Значит, говорите, — еле сдерживая себя, начал Ковалев, — работать нельзя? Ветер со снегом прямо в лицо? А сейчас по ледянке, по голому болоту, ездят на тракторах главный инженер Юров, мастер Ховринов, семь трактористов со сцепщиками — им всем ветер не в лицо, а в задницу дует?! Так, по-вашему?
Ковалев сделал паузу. Рабочие молчали.
— Хеглунд прав, — перешел на крик не сумевший справиться с собой директор, — лодыри вы и паразиты! Вам хочется, чтобы снова сели на авансы, чтобы снова не было денег выкупить продукты? Видите ли, они зимой снега испугались! Домой собрались, они потом отработают... На черта сдалась мне ваша отработка! Не сделаем сегодня — прогорим завтра. Поняли? Мне нужно, чтобы через час все эти сани были погружены. Вуоринен и Кулагин ведут еще шестнадцать комплектов, их надо погрузить к утру. Вот что надо сегодня — кровь из носу! Разводи костры у каждого деррика! Десять минут на это дело. Да сушняка не жалеть, чтобы по всему складу светло как днем было!
Высокий плотный мужик лет тридцати пяти засунул пальцы в рот — и по всему складу пронесся резкий разбойный свист.
— Расходись по места-ам, живо! Покалякали... мать вашу...
Это был Артемов — некоронованный король грузчиков.
Через полчаса он подошел к штабелю, на котором сидел директор.
— Поезжайте домой, Сергей Иванович, все сделаем на совесть, я ручаюсь. Поезжайте.
Ковалев крепко пожал ему руку.
Воскресенье. Работают только люди, непосредственно связанные с вывозкой леса и погрузкой железнодорожных вагонов. В конторе леспромхоза почти никого.
Директор с главным бухгалтером в последний раз занимаются «двойной итальянской» — изучением старого годового отчета.
Учитель Ковалеву достался строгий, требовательный. Были в первое время такие моменты, когда Афонин замахивался на Ковалева линейкой. Директор понимал нетерпение своего учителя, добросовестно старался вникнуть в дебри бухгалтерии. Перед последним занятием, то есть сегодня утром, учитель заявил, что согласен поставить ученику четыре с плюсом.
А вот насчет существующих порядков финансирования и кредитования хозяйства и относительно того, как лучше делать деньги, учитель с учеником общего языка найти не могут.
— Ну что вы ко мне пристаете с этими вопросами, — кричит Афонин. — Вы об этом у своего руководства спросите, оно эти порядки устанавливает, а не я. Мое дело научить вас элементарным понятиям в учете денег, а вы ко мне со своим «почему» все время адресуетесь. Я бы тоже половину форм из годового отчета к чертовой матери выкинул. Да не могу, не моего ума это дело. Если всяк по-своему в таком огромном государстве начнет делать...
Неожиданно в кабинет вошел Александр Васильевич Юров, а за ним Партала, Вуоринен, Бойцов и Кулагин.
Ковалев с Поленовым очень правильно поступили, рекомендовав тресту и райкому назначить Юрова главным инженером леспромхоза. Теперь у директора словно гора с плеч свалилась. О состоянии механизмов беспокоиться не приходилось, они были всегда в полном порядке. Новая должность прибавила Юрову власти и самостоятельности. И это, пожалуй, было главным. Люди, связанные с механизмами, почувствовали над собой в качестве руководителя талантливого специалиста, старательного и требовательного.