Он подошел к окну, немного помолчал и недоуменно пожал плечами:
— Откуда у вас берется такое, скажите, пожалуйста? Неужели вы не понимаете, что это не что иное, как проявление барства в самой худшей его форме? И никаким производственным успехам его не прикроешь. Люди работают по двенадцать часов, а вы не удосужились узнать, как эти люди живут, в чем нуждаются! Я знаю, лесовывозка, к сожалению, пока еще дело сезонное. Знаю, рабочие сами предложили длинный день. Но кто же вам позволил на услугу, которую вам оказывают рабочие, отвечать хамством?! Вы меня извините, но такому пренебрежительному отношению к нуждам людей я другого названия придумать не могу.
Директор и парторг сидели, опустив головы, и тупо смотрели в пол. Что они могли сказать в свое оправдание?
Разве не понимал Ковалев, что малыши, посещающие сегодня школу и детский садик, — это завтра нашей Родины? Знал он и то, что деньги, вложенные в улучшение жизни трудящихся, дают в конце концов самый высокий процент прибыли предприятию и государству. Как же он мог допустить, чтобы его бранили за упущенное на самом главном участке его работы?
— Виноваты мы, Иван Степанович, — наконец проговорил директор, — увлеклись кубометрами, а зачем они нужны — забыли.
— Сегодня мы никуда не поедем, — решил секретарь, — вы мне покажите все в вашем поселке. На это и потратим конец дня. — И, немного подождав, с издевочкой спросил: — Или лучше мне вам показать ваши объекты?
— Нет уж, — вместе ответили директор с парторгом, — ругайте нас сегодня до конца, а показывать объекты будем мы.
На второй день Уваров, Ковалев и Поленов смотрели работу на верхнем складе тракторно-ледяной дороги.
На маневровой дорожке стоял длинный, еще не окончательно сформированный состав из восемнадцати груженых тракторных саней. Впереди состава — трактор Густава Партала, в хвосте что-то колдовал на своем тракторе Хеглунд. Этот долговязый крикун сегодня вел себя совершенно необычно: был молчалив и крайне сосредоточен.
— Хеглунд, — закричал ему Ковалев, — вы что, два состава сразу формируете?!
Тракторист отрицательно замотал головой.
— Ну его... — проворчал директор и направил лошадь в голову состава к трактору Партала.
— Густав Иванович, — обратился он к трактористу, забравшись на его трактор, — что вы тут с Хеглундом соображаете? Он сегодня на себя не похож...
— Мы с Хеглундом хотим сразу увезти эти восемнадцать саней, — ответил Партала.
— Двойной тягой?
— Нет, я один.
— Но в составе же триста кубов! Ты что, Густав Иванович?!
— Если мы хорошо двинем состав с места и ни разу не остановимся в пути, тогда получится, — спокойно ответил Партала.
— А с места как брать будете, вдвоем?
— Нет. Я тяну спереди, а Хеглунд толкать сзади.
— Но ведь это нереально, он гармошку сделает из состава.
— Говорит, не сделает. Он поэтому такой серьезный, не хочет разговаривать. Если ему это удастся...
— Что тогда, Густав Иванович?
— Тогда мы с Вуоринен в хорошую погоду возим триста кубометров за один рейс. Второй рейс только полтораста кубов, светлого времени не хватает формировать воз.
— Выходит, по четыреста пятьдесят кубометров в смену, девятьсот кубов на трактор в сутки? — подсчитал директор.
— Не всегда, не всегда, — возразил Партала. — Только в хорошую погоду. Состав надо тащить без остановка. Иначе на пути один не сдвинуть с места.
— Не справятся на формировке, придется второй трактор ставить.
— Да, — согласился Партала, — работать так, как работает сегодня Хеглунд, человек каждый день не может.
Соскочив с трактора, Ковалев пересказал Уварову и Поленову разговор с трактористом.
— С вами сразу не разберешься, — улыбаясь, заметил секретарь, — то триста кубометров всем леспромхозом возили, то собираетесь девятьсот одним трактором возить.
— Нет, Иван Степанович, не так, — возразил Ковалев. — Девятьсот кубометров на линейный трактор. А на его обслуживании еще два трактора занято. Так что на трактор надо считать по триста кубов.
— И сколько же вы тогда будете на ледянке возить?
— Привезем на нижний склад, Иван Степанович, — сосчитаем. А пока еще курочка в гнезде...
— А мне говорили, что директор расчеты любит...
— Расчеты я люблю и верю в них, — ответил Ковалев, — но опытный состав еще с места не сдвинут. И погода важна. Пойдет снег — все пропало, без остановки не обойтись.
— Стоит ли тогда обедню начинать? — пожал плечами секретарь. — Зимы без снега вроде не бывает.