Он погасил окурок и вошел в купе. Оба старика, наклонясь, внимательно слушали политрука.
— ...ему, конечно, удалось ввести в заблуждение не только мелкую буржуазию, но и немецкий пролетариат. Захват им соседних государств еще больше укрепил его авторитет в массах. Но долго так продолжаться не может. Под Москвой фашизм потерпел сокрушительное поражение. Еще один такой разгром — и пролетариат поймет свое заблуждение и свалит всю эту коричневую сволочь в помойную яму...
— Прекратите молоть чепуху, политрук! — резко оборвал Ковалев говорившего. — Как вам не стыдно! Эти товарищи могут принять вашу болтовню за правду и начнут ее рассказывать другим.
— Вы что, — в свою очередь надменно и не без угрозы обратился военный к Ковалеву, — против пролетарской солидарности выступаете?
— Не забывайте, кто ограбил и сжег сотни наших городов и тысячи сел, убил миллионы наших людей, окружил и хочет голодом задушить Ленинград... — гневно продолжал Ковалев. — Эх, вы!.. Надеяться мы можем только на себя!
— Но вы... — сделал попытку возразить военный, — вы не можете отрицать, что среди немецкого пролетариата есть коммунисты, которые...
— Нет никаких коммунистов, — заявил Ковалев, — они давно уничтожены. А кто остался в живых и верен своему делу — сидят в концентрационных лагерях. Так что, — продолжал он, перейдя на совершенно спокойный, будничный тон, — на их помощь рассчитывать нечего — уничтожить фашизм должны мы сами. И поэтому надо беспощадно уничтожать врага на фронте и за линией фронта, в тылу, уничтожать на земле, в воздухе, на море — везде! Убивать эту сволочь, выжигать, как саранчу, — нет перед советскими людьми сейчас более важной задачи. Вот так и людям рассказывайте, политрук.
— Однако мы с вами кое в чем расходимся... — мягко, совсем другим тоном заговорил военный.
Ковалев с грустью посмотрел на него: «Ведь он тоже готов сложить голову, не задумываясь. И сложит, может быть... Хотя еще материнское молоко на губах не обсохло, ни жизни, ни войны по-настоящему не знает».
— Это расхождение легко устранить, — перебил он политрука.
— Интересно...
— Вам, как я понимаю, непосредственно на передовой не пришлось побывать?
— Наша батарея стоит километрах в шести от переднего края.
— Я так и понял, — подтвердил Ковалев. — Поэтому советую вам: вернетесь с курсов, попроситесь у командования в армейскую разведку.
— Зачем мне это?
— Сейчас скажу. Назначат вас в разведку и пошлют с группой человек десять в тыл противника. Километров за двадцать. Добывать разведданные. Положим, что вы хорошо справитесь с поставленной задачей и получите очень важные для командования данные. Но при столкновении с противником потеряете человека три, да двоих ваших ранят. Бывает же так?
— Конечно, бывает, — охотно согласился военный.
— Вот вы и пошли, пятеро, с хорошими разведданными и с двумя ранеными товарищами обратно к своим. А группа противника — за вами. Так ведь тоже бывает?
— Бывает...
— Значит, вам надо раненых нести и одновременно от противника отбиваться. А тут еще, как нарочно, продукты кончились... Подходите к болоту. Пересечь его — всего метров триста. Там и морошки можно бы поесть. Но болото чистое. Противник может подоспеть и перестреляет всех, как куропаток. Согласны?
Военный промолчал. Старички напряженно смотрели на Ковалева.
— И вы принимаете правильное решение: идти вокруг болота лесом. Далеко это, больше двух километров, но зато безопаснее. Вам очень тяжело — вы тащите на себе раненого товарища, который, может быть, уже не раз спасал вам жизнь, и чувствуете, что ноги у вас трясутся, пот льется градом, последние силы тают. И раненый стонет, ему нестерпимо больно, в горле у него сухо, и когда он приходит в себя — умоляет вас покончить с ним поскорее. Другой товарищ в таком же положении, он тащит второго раненого. Остальные трое отбиваются от противника, прикрывают вас. Но вот, наконец, вы обошли болото. Вас шатает от усталости. Вы и ваш товарищ кладете раненых на землю и собираетесь немного отдохнуть. И в это время на той стороне болота показывается противник. Вам становится ясно, что трое ваших товарищей, прикрывавших отход, убиты. Что делать? Пытаться уходить дальше с ранеными на спине — бессмыслица, через пятнадцать минут вы все будете валяться мертвыми под кустом, а боевое задание окажется невыполненным. Тогда вы принимаете единственно правильное решение: один уходит с разведданными, второй остается на краю болота прикрывать его отход. Остается на верную гибель. На верную, политрук.