Я возвращаюсь домой в мрачном настроении, но когда вошла в свою комнату мои мысли превратились в лед.
Я почувствовала ауру одного из моего вида, одного из моих родственников, и я признаю это очень хорошо. Обри. Обри с черными волосами и черными глазами, Обри, который видел как кровь стекает с моих рук и улыбался, Обри, который смеялся, когда убивал моего брата.
Обри - единственный вампир, которого я знаю, кто предпочитает использовать нож вместо разума, зубов или рук. Я касаюсь шрама на левом плече, шрама, оставленного на мне спустя только несколько дней после того, как я умерла, созданный тем же самым лезвием, которое отняло жизнь моего брата. Шрам, за который в тот день я поклялась отомстить, а также отомстить за смерть моего брата.
Глава 12
1701 год
После того дня когда я потеряла свою смертную душу, я никогда не возвращалась в свой старый дом. Я понимала, что больше не принадлежала ему. Я не хотела думать, что мой папа переживает, но ненавидела еще больше саму мысль о том, что он узнает кем я стала. Я хотела чтобы он поверил в то что я мертва, потому что это было лучше для него, думать что я просто исчезла, чем знать что его дочь превратилась в демона.
Я питалась одними монстрами, "охотниками на ведьм", которые опрашивали и заключали в тюрьму невинных, ища вину, где ее не было.
Как люди могут делать такие вещи с их товарищами не понятно для меня. Они мучают, калечат и убивают свой собственный вид, говоря, что это - Божья воля.
Я больше не пытаюсь понять человечество. Конечно, возможно я лицемерна. Мой вид часто так же жесток по отношению к нашему собственному роду. Мы просто более прямые. Нам не нужно никого винить из-за насилия. Если я убью Обри, а я так и сделаю, потому что ненавижу его, а не потому что он - зло, или потому, что он убивает, или из-за каких-либо других моральных причин. Я так и сделаю, потому что хочу сделать так, или я не буду делать так, потому что не захочу.
Или я не буду делать так, потому что он убьет меня первой, это тот конец, которого я ожидаю.
Вскоре после того как я была преобразована, я перенесла себя до гор Аппалачи. Мне рассказывали о них, но я все же никогда не видела их. Было невероятно находиться в горах ночью. Я была молодой женщиной, одной в дикой местности. Если бы я была все еще человеком, этого бы мне никогда не позволили. Я лежала на верхушке дерева, прислушиваясь к лесу и не думая ни о чем вообще.
- Атэр давно ищет тебя, - кто-то сказал мне, и я спрыгнула вниз на землю. Моя жертва расположилась около дерева.
Я шла на голос. Это был Обри.
- Скажи Атэр, что я не хочу видеть ее, - сказала я ему.
Обри был одет по-другому, чем когда я последний раз видела его, и я больше не смогла бы ошибочно принять его за нормального человека. У него была зеленая змея, наколотая на его левой руке и носил он красивую золотую цепь на шее с золотым крестом, подвешенным на ней. Крест был надет на цепь вверх тормашками.
Он держал нож в левой руке. Серебро было чистым, острым, и очень смертоносным, как и его жемчужно-белые клыки, которые были, на данный момент, скрыты.
- Скажи Атэр сама - я не твой посыльный, - прошипел он мне.
- Нет, ты просто выполняешь приказы Атэр, как натренированная маленькая собачка.
- Никто не приказывает мне, дитя.
- За исключением того, что это делает Атэр - возразила я. - Один щелчок и ты делаешь что она прикажет. Или ищешь кого-то или убиваешь.
- Не всегда … мне просто не нравился твой брат, - ответил Обри, смеясь. Обри улыбается только когда находится в настроении уничтожать. Я хотела выбить каждый зуб из этой улыбки и оставить его умирающим в грязи.
- Ты смеешься? - спросила я. - Ты убил моего брата, и смеешься над этим.
Он снова засмеялся в ответ.
- Кто этот смертный на земле позади тебя, Ризика? - он насмехался. - Ты даже не потрудилась спросить? Кто его любит? Кому он был братом? Ты перешагнула через его беспомощное тело. Через тело, не выказав никакого уважения, Ризика. Ты бы оставила тело здесь без молитвы для падальщиков, чтобы они поели. Кто теперь монстр, Ризика?
Его слова ужалили, и я немедленно попыталась оправдать свои действия.
- Он...
- Он это заслужил? - Обри закончил за меня. - Ты теперь Бог, Ризика, решаешь, кому жить, а кому умереть? В мире есть зубы и когти, Ризика; ты либо хищник, либо жертва. Но никто не заслуживает смерти больше, чем они заслуживают право жить. Слабые умирают, сильные выживают. Нет ничего иного. Твой брат был одним из слабых. Это - его собственная ошибка, что он мертв.
Я ударила его. Я была молодой леди, не умеющей драться, но в эту минуту я была просто в ярости. Я ударила его достаточно сильно. Он выпрямился, весь юмор сошел с его лица.
- Осторожно, Ризика. - Его голос был ледяным, голос, способный послать дрожь через храброе сердце, но я была слишком зла, чтобы это заметить.
- Не говори о моем брате. - Мой голос задрожал от ярости, и мои руки в сжались в кулаки, а потом разжались. - Никогда.
- Или что? - он спросил спокойно. Его голос стал более темный, более холодный, и он стоял на месте как камень. Я могла чувствовать, что его гнев накрывал меня как одеяло. В тот момент я поняла, что, если кто-то когда-либо угрожал Обри, они не оставались в живых, чтобы рассказать об этом.
Это был первый раз за все время.
- Я воткну этот клинок в твое сердце, и ты никогда не скажешь ничего снова, - ответила я.
Он бросил нож вниз так, чтобы он приземлился в дюйме от моей ноги, и его лезвие воткнулось в землю.
- Попробуй.
Я встала на колени, медленно и осторожно, чтобы поднять нож, не отрывая глаз от Обри, который смотрел с ледяной неподвижностью. Я не знала что он будет делать, но знала, что он не позволит мне просто убить его. Тем не менее, он стоял там, молча, по-прежнему, со слегка насмешливым выражением лица, и ничего не делал.
- Ну, Ризика? - сказал он. - Ты сказала что сделаешь это. Ты держишь нож. Я стою беззащитный. Убей меня.
Если бы я убила его тогда … Если я была в состоянии убить его тогда …
- Ты не можешь, - сказал он наконец, когда я не стояла не двигаясь. - Ты не можешь убить меня, в то время как я беззащитен, потому что ты все еще думаешь как человек. Ну, знаешь что, Ризика, теперь мир устроен не так.
Он захватил мое запястье одной рукой, а мое горло сжал другой. Нож был бесполезен.
- Атэр говорит о тебе, так как будто ты сильная. Но ты так же слаба, как и твой брат.
Я так и не научилась любым боевым навыкам. Я никогда не практиковала насилие. Но в природе выживание - это название игры, и когда дело касается твоих давно умерших корней, вы приспосабливаетесь, потому что, если вы не можете этого сделать вы будете мертвы. Я приспособилась.
Я вырвала запястье из рук Обри, использовав свободную руку, чтобы оттолкнуть его руку, которая держала меня. Нож упал, забытый. Мое запястье было сломано, но боли было мало - терпимость вампира к боли высока, и рана заживала быстро.
Я чувствовала головокружение, ощущение жжения и поэтому мне не удалось увидеть следующую атаку Обри. Он набросился, сбивая меня с ног на землю. Я пнула его в коленную чашечку изо всех сил, раздробив ее. Он зашипел от боли и гнева, падая на землю. Я начала отталкиваться от земли, но боль пронзила мои руки и спину.
Борьба между двумя вампирами может выглядеть физической, но когда они так сильны, как мой род, большая часть ущерба наносится с помощью разума. Сильный вампир может нанести удар разумом и убить человека, даже не прикасаясь к нему. Труднее убить другого вампира, но борцы могут все еще отвлечься и искалечить друг друга. Я была молода и не знала, как бороться таким способом. Я была на земле и не могла подняться из-за боли.