Я обвожу взглядом комнату. Улыбаясь, я отбрасываю свои тигровые волосы назад от лица, и сажусь за стойку. Девушка за ней, молодой вампир открыл рот, как если бы хотел мне что-то сказать, но потом передумал.
- Что ты видишь? - кто-то спрашивает меня, и я поворачиваюсь к нему. - Ты осматриваешь эту комнату, как если бы видишь ее иначе, не так как мы. Что ты видишь?
Я узнаю его, и я знаю, что он узнал меня. Он - родной брат Атэр, Джейгр. Люди говорят, что он рассматривает всю жизнь как игру, в которую нужно играть - a в жестокой и смертельной игре, кто выигрывает тот и устанавливает правила.
Джейгру на вид около восемнадцати, с темной кожей и темно-коричневыми волосами. Его глаза изумрудно-зеленые, и они отражали тусклый свет, как у кошки. Я знаю, что это тоже иллюзия, как и мои волосы. У всех вампиров были черные глаза, и у Джейгра были темные глаза, даже когда он был жив - он родился около пяти тысяч лет назад, в Египте, и наблюдал, как строились великие пирамиды.
- Я вижу человека, который не показывает свои истинные глаза, - я наблюдаю за ним. - Что ты видишь?
- Я вижу, что мои предупреждения Атэр и Обри были оправданы, - отвечает он.
- Это ты предупредил Атэр что я стану сильной?
- Это я предупредил ее, что ты будешь сильнее, чем она.
Он сел за стойку рядом со мной, и девушка находящаяся за ним уступает, и отходит к столу в другой стороне комнаты.
- Атэр слаба, - комментирую я. - Это - один из ее недостатков. Она изменяет тех, кто будет более сильным, чем она, потому что это заставляет других думать, что она обладает большей властью, чем другие.
- Она не единственная, ты более сильна чем она, Ризика, - отвечает он. - Обри не часто бросают вызов, потому что люди знают, что он влиятелен, и они боятся его. Он тебя боится, хотя он не намного сильнее, чем ты.
- О, действительно? - спрашиваю я, не веря ему. - Тогда мы должно быть говорим о разных Обри, потому что я проиграла в прошлый раз, когда боролась с Обри, которого я знаю.
- Ты могла скрыть тот шрам с помощью мысли. У тебя есть сила чтобы сделать это, - говорит Джейгр, сменяя тему.
- Я могу, - отвечаю я. - Но я не сделаю этого.
- Ты носишь его как знак предупреждения - знак того, что ты будешь мстить за него.
- Я буду мстить за большее, чем этот шрам, Джейгр.
- Когда? - он нажимает. - Ты будете ждать, что он включит музыку? Или сделаешь это сама?
- Я предпочитаю убивать в тишине.
Джейгр пристально смотрит на меня и улыбается.
- Удачной охоты, Ризика. - Мгновение спустя он ушел.
Я откидываюсь назад, думая над его словами, и затем я также ухожу. Мы - фантомы ночи, приходящие и уходящие из затемненного города как тени в искусственном освещении.
Я возвращаюсь в свой дом в легком, отрешенном настроении, не беспокоясь об осложнениях с моей местью. Я смотрю в окно, наблюдая за некоторыми людьми, кто также возвращается в кровать, когда солнце поднимается.
Одна из них входит в свой дом - ведьма, но только она не обучена. Она не представляет угрозы для меня.
Я также вижу Джессику, молодого автора Конкорда, глядя в ее собственное окно. Джессика пишет о вампирах, и ее книги верны, хотя никто не понимает, как она узнает то, что о чем она пишет. Интересно, должна ли я рассказать ей свою историю, возможно, она могла бы записать ее для меня. Возможно, это - моя история, которую она теперь пишет.
Я иду наверх и падаю в кровать проваливаясь в вампирский сон.
Мои мечты - мои воспоминания о прошлом. Я мечтаю о своих годах невиновности, в то время как я все еще вела борьбу с тем, кем я была.
Глава 15
1704 год
Я не возвращалась домой в течение трех лет, и когда я наконец-таки сделала это, меня никто не увидел.
Была почти полночь, когда я остановилась в "Конкорде", эта остановка была преднамеренной. Я не хотела нарваться на каких-либо людей.
Мне не хотелось признаваться, конечно, но я была больше чем уверена, что смогу держать себя в руках. Последний раз, когда я кормилась был две ночи назад, вором, которому сильно не повезло напасть на меня, пока я блуждала по темным улочкам. Жажда была сильна.
Хотя я утешала себя, говоря, что убивала только тех, кто этого заслужил, слова Обри всегда эхом отдавались в моем сознании: Ты теперь бог, Ризика, решаешь, кто должен жить, а кто должен умереть? Воры и убийцы, поддерживали меня, но и только. Я кормилась настолько часто, как мне было нужно, чтобы выжить, и голод был всегда рядом.
Я стояла возле дома, где когда-то жила, расположенного на краю колодца, наблюдая за домом, словно призрак, который может видеть и слышать, но не в состоянии сделать что-нибудь еще.
Он не признал бы меня, даже если бы увидел? Эти три года изменили меня. Моя светлая кожа была морозно-бледной, и мои золотые волосы были запутаны, не зная расчески некоторое время. Я носила мужскую одежду, потеряв всякий интерес к длинным платьям, когда исследовала леса, горы и реки, страны.
Конечно, я могла бы подойти к двери и спросить своего отца, узнал ли он меня, но не стала этого делать. Ему было бы слишком больно, когда я должна была бы уехать снова. Я бы не дала ему знать, кем стала.
Линетт спала в своей комнате, но мой отец не спал, и плакал. Он выглянул в окно, и, хотя я знала, что он смотрел в мою сторону, он не видел меня. Я знала, как скрыть свое существование от глаз смертных.
Слезы на его лице послали кинжалы в мое сердце. У меня было видение о Обри и Атэр, лежащих мертвыми и мной стоящей над ними. Кто-нибудь плакал бы, если бы они были убиты? Я не думала так, но у меня никогда не будет шанса это узнать. Обри доказал вне всякого сомнения, что я не была той, кто подарил бы ему смерть.
Женщина шла позади моего отца. Ее темные волосы были завязаны, и даже с такого расстояния я видела, что ее глаза были шоколадно-коричневые. Ее кожа была не столь прекрасной, как была у моей матери. Когда она положила руку на плечо отца, я увидела, что она не обладает изящными руками художника, какие были у моей матери.
- Питер, уже поздно. Ты должен отдохнуть.
Мой отец повернулся к ней и слабо улыбнулся, и на мгновение я почувствовала безотчетное желание пойти внутрь и встряхнуть эту женщину. Я видела мысли моего отца, и знала без сомнения, что незнакомка была его женой. Ее звали Кэтрин. Неужели он женился на ней, пытаясь заменить нас? Она даже знала об Александре и мне? Она заботилась о нем?
Эти люди больше не были моей семьей, которую я знала. Но я не смогла сдержать ненависть к этой женщине которая попыталась занять мое место.
- Ревнуешь? - сказал кто-то за моим плечом, и я повернулся к Обри, понимая, что мои глаза были сужены от ненависти. - Если она тебя беспокоит, я мог бы убить ее.
- Я уверена, что ты оценил бы это, - прошипела я.
Он рассмеялся.
- У тебя слишком много морали.
- А у тебя ее нет, - огрызнулась я , пытаясь удержаться чтобы не ударить его. Я отказалась уходить, в то время как он был здесь, его внимание было сосредоточено на моем отце и этой невинной женщине.
Невинная женщина ... странно, как мое мнение изменилось так быстро. Как только Обри предложил мне убить ее, я почувствовала необходимость защитить ее.
- У меня есть некоторая мораль, я предполагаю, - ответил он, хотя его голос был легок. Он не обиделся на обвинение. - Но ни кто не имеет права вмешивается в то, каким образом я выживаю. Взгляни на себя, Ризика - ты вряд ли можешь проповедовать преимущества морали.
Хотя я не ненавидела себя за убийства, которые приходилось совершать чтобы выжить, я боялась, что когда-нибудь стану безразличной к убийствам, стану такой же как Обри.