В моем уме эта сцена всплыла снова. Черная роза, острые шипы, как клыки гадюки. Капля крови, падающая на черный цветок, как те подобные клыку шипы, порезавшие руку, которая держала их. Черные глаза, так похожие на черные глаза Атэр, но более холодные наблюдали подобно змее, как капала кровь.
Мой ум был заполнен темными изображениями и более темными мыслями о змеях и охотничьих животных и красной крови, падающей на черные лепестки. Мое сердце было заполнено болью и гневом, ненавистью и черной кровью, которая прокляла меня.
Глава 9
Наше время
Я пытаюсь вырваться из своих воспоминаний. Я проклинаю то, какой дурой была, думая что смогу спасти свою проклятую душу глупыми протестами.
Слуга Обри побежал от моего дома, и я чувствовала его, знала, что он покидает мой город. Он опасается за свою жизнь, не без оснований. Если бы он остался, я бы убила его. Он знает, кем я была, и он знает, что я чувствую запах его страха.
Я, возможно, была изменена против своей воли, но не сопротивлялась тому, чем я стала. Нет большей свободы, чем чувство ночного воздуха против твоего лица, поскольку ты бежишь по лесу, большей радости, чем охота. Вкус страха твоей добычи, звук его сердцебиения, сильного и быстрого, запахи ночи.
Я живу в этом маленьком городке, так близко к мертвым и почти так же близко к верующим в церкви через улицу, чувствуя страх человека убегающего от моего дома. Потому что я - охотник. Я поняла давно, что не могла отрицать этот факт.
Каждый инстинкт говорит мне начать охоту на это напуганное существо. Я - вампир, в конце концов. Но я не животное, и была однажды человеком. Именно это делает мой вид опасным: инстинкты охотника и ум человека. Жестокий способ человечества играть с миром, пропитанным дикой, легкомысленной охотой на дикого зверя.
Но я умею себя контролировать, и позволяю этому человеку жить, чтобы рассказать свои новости Обри, которого он боится даже больше, чем меня. Он - носитель дурных вестей, а Обри не нравятся дурные вести.
Я не позволю Обри управлять мной, только потому, что это путь моего вида. Я боюсь Обри так, как это делают люди, возможно больше, поскольку я точно знаю кем является Обри и на что он способен.
Я обеспокоена. Несмотря на восходящее солнце, я была в настроении чтобы что-то сделать.
После быстрой проверки я убеждаюсь, что на мне нет крови из-за охоты прошлой ночью, и выхожу из своего дома. Я не хочу оставлять Конкорд и поэтому не ухожу далеко, но все же иду главным образом потому что у меня есть желание двигаться.
Иногда я бываю в кафе, таких как Амброзия, которые предназначены для моего рода. Но чаще я становилась тенью человеческого мира. Человеческих жизней, которые кажутся такими сложными для тех, кто живет в них, и такими простыми с точки зрения трех столетий.
Кафе только что открылось, когда я вошла через дверь.
Девушка, которая там работает, была человеком. Ее имя - Алексис, и она работала там в течение большей части лета.
- Доброе утро, Элизабет, - она поздоровалась со мной, и я улыбнусь в ответ. Я часто бываю в этом месте с утра. Конечно, я не назвала Алексис свое настоящее имя. Я не позволяю себе сближаться с людьми. Они имеют тенденцию замечать, что я никогда не старею. Я покупаю кофе, не потому, что мне нужен кофеин или даже нравится вкус кофе, а потому что люди будут смотреть на тех, кто сидит в кафе, не имея чего-нибудь выпить.
Несколько минут спустя начинается предварительная подготовка к работе. В течение приблизительно получаса в кафе царит суматоха, а я сижу в углу тихо и наблюдаю за людьми.
Хотя я пытаюсь держаться подальше от человеческого общества, больше всего я люблю смотреть на людей, как они идут по своим делам.
Директор соседней школы уже опаздывал на работу, он был одет в черный костюм, что делало его еще более усталым, чем была я. Минуту спустя мужчина средних лет открыл дверь, заходя в кафе после утренней пробежки. Две женщины, потягивали свой кофе за одним из маленьких столов, тихо споря из-за статьи прочитанной в газете. Девочка-подросток встречает своего бойфренда, а затем приходит в ужас, от того что ее отец заходит в кафе.
Я улыбаюсь молча, наблюдая различные драмы, которые, вероятно, будут забыты к вечеру.
Бизнес замедляется, так как клиенты уходят, многие жалуются на свое предназначение.
Люди часто выбирают этот путь. Они идут по своей жизни, постоянно работая, жалуясь на скуку в одно мгновение и на переутомнение в следующее. Они делают паузу только, чтобы соблюдать тонкости общества, приветствуя друг друга с "Добрым утром", в то время как их разум где-то в другом месте.
Иногда мне становится интересно, на что походила бы моя жизнь, если бы я родилась в это современное время. Грех и зло больше не кажутся столь важными, какими они были триста лет назад. Интересно я была бы так испугана тем, чем стала, если бы не была воспитана при церкви с угрозой проклятия?
Эти две женщины в углу, которые спорили о политике теперь встают и уходят вместе, смеясь. Я наблюдаю за ними с толикой ревности, зная, что их заботы далеко и что несмотря на все они знают, они все еще невинны.
Невинность ... Я помню как пришел конец моей невинности.
Глава 10
1701 год
Атэр повела меня из ее дома, и я не видела выбора, кроме как последовать за ней. Лунный свет очистил мой разум немного, но мое зрение было все еще затуманено красным, и моя голова раскалывалась.
У меня не было определенных воспоминаний о том, кем я была, но я знала то, каким был город, и каким был этот дом. И все, что я видела вокруг, было так или иначе не правильно.
Дом Атэр был на краю леса, расположенный далеко от дороги. Через мгновение я поняла то, что беспокоило меня в этом: дом был окрашен в черный цвет с белыми ставнями, как и соседний. У меня сложилось впечатление от инверсии, как в черных Мессах[3], как мне рассказывали, что когда Дьявол возрождается Господь читает молитву в обратном направлении. Это было то же самое, и так же очень неправильно.
- Где мы? - Я наконец спросила.
- Этого места не существует, - ответила Атэр. Я нахмурилась, не понимая. Она вздохнула, нетерпеливая относительно моего невежества. - Этот город называют Хаос. Это такой же город, в каком ты выросла, но наш род владеет им, и никто за его пределами даже знает, что он существует. Перестань думать о таких вещах, тебе не нужно беспокоиться об этом, Ризика. Ты должна питаться.
Ты должна питаться. Я закрыла глаза на мгновение, пытаясь избавиться от жжения. Я покачала головой, но боль отказалась исчезнуть. Мне нужно убить, чтобы насытить ее? Я не хотела убивать, и я не хочу умирать ... Что случалось с проклятыми когда они умирали?
- Нет, - сказала я снова, хотя на этот раз это ничего не значило. Думать было невозможно. Я только знала, что не хотела убивать, но могла думать только о том, какой была красная кровь...кровь на черных лепестках, шипах и клыках, как у гадюки...
Боль была острой, и мои мысли уже не были последовательными. Атэр говорила так уверенно, так спокойно.
- Подойди, дитя, - сказала она успокаивающе. - Ты можешь питаться от одной из ведьм, ожидающих смерти, если это успокоило бы твою совесть. Они уже обречены на смерть или еще хуже.
Дрожь охватила мое тело, и боль в моих глазах и голове возросла. Мои руки онемели.
В следующее мгновение я оказалась в холодной, темной камере с двумя из обвиняемых ведьм. Я не поняла как попала туда, но часть меня знала, что Атэр использовал свой разум, чтобы переместить нас обоих. Она появилась около меня мгновение спустя.
3
сатанистский обряд, антипод христианского богослужения, в первую очередь — профанация причастия.