Но вот все уже выпили достаточно, чтобы перейти к художественной программе. Один из парней берет слово, обнаруживая при этом не столько красноречие, сколько отсутствие передних зубов. Ему непременно хочется еще раз произнести вслух известные истины о значении Песаха — праздника весны и свободы. Парень еще не закончил речь, как раздается всеобщий восторженный крик: это Аба Гавриэлов вносит и ставит на стол большую бутыль самогона. Хмельная жидкость снова льется в стаканы — где чуть-чуть, а где и до краев, и одна из сестер хрипловатым голосом декламирует стихотворение Семена Фруга[22]. Затем начинаются танцы. Коган берет скрипку, звучит вальс «Майская ночь», и в комнатах становится еще тесней от танцующих пар.
Вальс сменяет падеспань, затем следуют украинские танцы. Бутыль на столе мало-помалу пустеет. Пьют просто так и за чье-то здоровье, пьют на брудершафт и в память о ком-то, пьют за праздник весны и за молодость. Иными словами, пьют…
Йекутиэль Левицкий и Шошана Гранат оживленно перешептываются и хохочут в уголке. Шошана красива, хотя и не блещет умом. Она в деталях рассказывает парню об ужасно смешном случае, который произошел с маленьким Максом, сыном ее старшей сестры, тоже живущей в Самаре, славном городе на берегах реки Волги. Тем временем, устав наконец от танцев, девушки падают на скамьи и просят Рут, дочь покойного резника, спеть что-нибудь из еврейских песен. И Рут поет колыбельную, а Коган аккомпанирует ей на скрипке. Голос девушки силен и низок, он разом перекрывает шум и шушуканье. Все умолкают, лишь резкие звуки скрипки царапают тишину.
— А-а-а… — поет маленькая девушка Рут.
— Представляешь? — продолжает шептать Шошана Гранат на ухо Йекутиэлю. — Я ему кричу: Максик, ты с ума сошел! Сейчас придет мама и убьет тебя!
Да-да, это песня покойной Ципы, жены резника Авраама. Сиживали ли вы когда-нибудь, дорогие друзья, у себя на берегах Волги-матушки… сиживали ли вы, затаившись на чердаке с маленьким неразумным ребенком на руках? Задувает в щели угрюмый ветер, завывает, похохатывает злобным хохотком, мечется по пустому двору. Эй, губитель! Нет-нет, не бойтесь: это всего лишь зовут паренька Бенци — не криком зовут, а едва слышным шепотом, движением губ. Где-то рядом слышен звон ведер, замирает уставшее бояться сердце.
Устина!..
Глаза певицы наполняются слезами, она склоняется над столом и принимается переставлять с места на место миски и стаканы. Все хлопают в ладоши и переходят к забавным играм. Аба Гавриэлов пускается в пляс — он исполняет веселый хасидский танец, время от времени прищелкивая пальцами и приподнимая полы рубахи.
— Браво, Аба! — восторженно кричат парни. — Давай еще!
— Браво! — кричат девушки, хлопая в ладоши. — Молодец, Аба!
Маленькая девушка Рут и юноша Йекутиэль Левицкий сидят в саду на скамейке. Тысячи звезд смотрят на них из глубины ночи. За плетнем дремлет пустынная улочка, и лунные тени скачут с крыши на крышу. Разгуливает в темноте безымянное и безысходное счастье — или это чья-то чудная песня, зацелованная звездами, заласканная тенями, цепляет и тревожит человеческую душу? Йекутиэль Левицкий говорит, и говорит, и говорит, и слова его пусты и нелепы. Молчит маленькая девушка Рут. Молчит ночь, вздымая над садом черное крыло с отсветом далекой молчаливой тоски.
22
Семен Фруг (1860–1916) — русский и еврейский поэт и публицист, писал на русском, идише и иврите.