Перейдем теперь к старикам. Они тоже повылезали из теплушек и, сев в кружок, толкуют о том о сем на идише — маме-лошен, материнском языке. Тут собрались евреи всех видов и сортов. Есть правоверные, чьей бороды, как и положено, никогда не касались ножницы. Есть такие, кто бородат наполовину, без какой-либо задней мысли, просто так, для красоты. А есть и вовсе гладко выбритые — эти вообще живут без растительности на испещренном морщинами лице. Зато в том, что касается морщин, все тут похожи друг на друга.
Кто-то любит поговорить, кто-то послушать. Реб Зильберман — из первых. Этот видный высокий старик сидит в центре кружка, и речи его полны оптимизма. Никто, даже самый дипломированный стратег, не сдвинет Зильбермана с его твердой позиции. Гитлер потерпит поражение — это ясно старику как дважды два. Наша Россия велика и не показала еще даже половины своей истинной силы.
Другие евреи вздыхают. Пришел слух о падении Киева. Фашисты приближаются к Ленинграду, Одессе, Москве. Что будет, Боже милостивый?.. Зильберман отметает эти разговоры презрительным движением руки. Он не из тех, кто верит в досужие слухи. А кроме того, во время Гражданской войны Киев переходил из рук в руки тринадцать раз, и что? Нет, мир не вернется к былому беспорядку.
Кто-то рассказывает о своем несчастье. В дни паники и всеобщего бегства куда-то запропастились его дочь и внук-младенчик. На сборы дали всего два часа: как можно успеть за такое время? Как попрощаться с домом, где провел всю жизнь? Кое-как собрались, бросились на станцию, насилу добрались. Немцы уже подошли к местечку вплотную, бомбили пути, люди, как безумные, метались между вагонами. Там-то, в этой невообразимой сутолоке, и потерялась дочка с младенцем на руках. Потерялась! И что говорит ему на это жена Нехама? Коли так, говорит, то и я остаюсь! Да как же ты останешься, когда вокруг падают бомбы, когда за городом слышны немецкие танки, когда последний поезд дает последний гудок и трогается с места? Ты как хочешь, Нехама, сказал он тогда жене. Ты как хочешь, но я уезжаю! А ты продолжай тут сходить с ума!
Он рассказывает свою историю, и лицо его дрожит. И все вокруг смотрят на этого пожилого еврея — смотрят и думают, что если не найдет он своих родных, то дрожать этому лицу до скончания дней… Повздыхав, продолжают беседу. Кто-то другой рассказывает что-то другое. Другое, но похожее. Многие тут растеряли родных и близких в неимоверной панике эвакуации. Старый Зильберман подзывает к себе девочку Лилю:
— Подойди ко мне, девочка.
Есть в этом старике какая-то основательность, его голос и вид внушают уверенность. Лиля смущена — она вообще довольно застенчива. Но Зильберману не откажешь, и девочка подходит поближе.
— Ну что, как себя чувствует дедушка?
Лиля пожимает плечами. Она не знает. Знает только, что дедушка лежит весь день с закрытыми глазами и стонет. Зильберман усаживает ее к себе на колени. Это приятно. Приятно знать, что не все еще ополчились друг на друга, что есть и такие, кто приласкает тебя просто так, ни за что.
Старики возвращаются к политике, и Зильберман снова заглушает всех сомневающихся. Красная армия еще покажет Гитлеру, как кончают в этом мире злодеи Аманы[44]. Старик говорит внушительно и безапелляционно, и собеседники верят, кивают, вздыхают с облегчением. С неба опускается на полустанок ночь, холодная осенняя тьма. Поднимается ветер, задирает полы пальто, пробирает до костей. Сейчас еще ничего, а вот утром будет намного хуже. Утром никак не согреться, как ни кутайся во все доступные тряпки.
Дети тоже готовятся к ночи. Маленькие уже давно сидят по вагонам. Подростки жмутся к старикам, слушают взрослые речи, перешептываются между собой. Заводилой, как всегда, Боря. Лиле хочется туда, в круг сверстников. Хочется, но страшно: она ведь отверженная, с ней не играют. Бочком-бочком приближается девочка к детской компании. На помощь к ней приходит Роза Фельдман:
— Лиля, иди сюда!
Но дело не в Розе, дело в Боре. Парню всего двенадцать, но он изображает из себя взрослого и даже пытается курить. У Бори — ни матери, ни отца, оттого-то и стал он таким беспризорником. Говорят, что он лазает по чужим карманам, подворовывает деньги и еду. Большинство взрослых сторонятся этого подростка и запрещают детям играть с ним. Но есть в эшелоне и добрые души, которые не гонят Борю и подкармливают его время от времени. Сверстников к этому хулигану тянет как магнитом. Вот и сейчас все смотрят на него. Боря негромким солидным голосом рассказывает то, что видел своими глазами.
44
Аман — персонаж книги Есфирь, высший чиновник при дворе персидского царя Артаксеркса; Аман задумал уничтожить всех евреев, но был казнен.