— Как у Сэма дела с Марком? — поинтересовался я.
— Пока никак. Хэнли бесится и твердит свою романтическую историю. Девчонка его прикрывает. Если они врут, вряд ли удастся их быстро расколоть. Кстати, он правша. А как ваш парень?
— Левша, — ответила Кэсси.
— Значит, он наш фаворит. Хотя все это еще ничего не значит. Я тут поговорил с Купером… — О'Келли поморщился. — Поза жертвы, поза нападавшего, баланс возможностей — короче, больше болтовни, чем дела, но он ведет к тому, что наш парень может оказаться левшой, хотя он бы за это не поручился. Юлит, как чертов политикан. А как Доннели?
— Нервничает, — усмехнулся я.
О'Келли хлопнул по двери кабинета.
— Хорошо. Не давайте ему расслабиться.
Мы вернулись в комнату и взялись за Дэмиена.
— Ладно, ребята, — сказал я, пододвинув стул, — пора заняться делом. Побеседуем о Кэти Девлин.
Дэмиен понимающе кивнул, но я заметил, как он сжался. Глотнул чаю, хотя тот давно остыл.
— Когда вы увидели ее в первый раз?
— Ну, когда до вершины холма оставалось чуть менее половины расстояния. Мы были выше коттеджа и домиков. Просто склон идет так, что…
— Нет, — перебила Кэсси, — мы говорим не про тот день, когда вы нашли труп. Раньше.
— Раньше? — Дэмиен беспомощно заморгал и снова отхлебнул чаю. — Но я не… то есть я ее не видел раньше. Это было впервые.
— Никогда не встречали ее до этого? — Тон Кэсси не изменился, но я почувствовал, что она напряглась, точно взявшая след гончая. — Вы уверены? Подумайте хорошенько, Дэмиен.
Он энергично затряс головой:
— Нет. Я клянусь. В жизни ее не видел.
Наступило молчание. Я смотрел на Дэмиена, стараясь придать своему взгляду выражение интереса, и лихорадочно соображал.
Я ставил на Марка вовсе не из-за личной антипатии, как вы могли подумать, не потому, что меня в нем что-либо раздражало или вызывало неприязнь. Если бы мне дали возможность выбирать, я бы предпочел, чтобы преступником оказался он. Дэмиена я вообще не принимал всерьез — ни как мужчину, ни как свидетеля, ни тем более как подозреваемого. Он был просто тряпка, слюнтяй, ходячее нытье и сопли, что-то хлипкое и слабое, как цветок одуванчика, которого может сдуть даже легкий ветерок. Меня бесила мысль, что все мучения последнего месяца могли быть вызваны столь жалким существом, как он. Что бы я ни думал о Марке, он серьезный противник и достойная цель.
Но зачем Доннели врет? В то лето дочери Девлинов часто крутились на раскопках, и археологи хорошо их помнили. Мел сразу узнала Кэти, хотя даже не подходила близко к трупу. А Дэмиен к тому же проводил экскурсии — у него было больше шансов встретиться и пообщаться с Кэти, чем у кого-то другого. И он не только приблизился к Кэти, но и наклонился над ней, проверяя, дышит ли она (странная смелость для такого человека). Ему незачем было врать, будто он не видел ее раньше, разве что Доннели боялся, что мы ставим ему какую-то ловушку, и пытался ее так неуклюже избежать. Вероятно, сама мысль, что мы можем как-то связать его с жертвой, так напугала Дэмиена, что он потерял голову.
— Ладно, — произнесла Кэсси, — а как насчет ее отца, Джонатана Девлина? Вы член движения «Долой шоссе!»?
Дэмиен сделал большой глоток холодного чая и закивал, позволив нам ловко переключиться на другую тему, пока он не успел сообразить, что произошло.
В три часа мы с Кэсси и Сэмом отправились в пиццерию — Марк начал распространяться насчет того, что его держат впроголодь, а мы хотели, чтобы он и Дэмиен были сыты и довольны. Никого из них еще не арестовали, при желании они могли в любой момент уйти из здания, и мы не имели права остановить их. До сих пор мы, как обычно, играли на естественном стремлении любого человека быть на хорошем счету у властей и вообще производить приятное впечатление. И если насчет Дэмиена я был уверен, что наша тактика сработает, то Марк вызывал у меня серьезные сомнения.
— Как у вас с Доннели, идут дела? — поинтересовался Сэм, когда мы пришли в пиццерию.
Кэсси уже стояла у прилавка, облокотившись на него и пересмеиваясь с парнем, принимавшим наш заказ.
Я пожал плечами:
— Трудно сказать. А как Марк?
— Бесится. Говорит, что потратил полгода на движение «Долой шоссе!», так какого черта ему портить все дело, убивая дочь его лидера? Он считает, что тут во всем политическая подоплека… — Сэм поморщился. — Давай лучше о Доннели. Если он преступник, то какой у него мотив?
— Пока не знаем, — ответил я.
Мне не хотелось говорить на эту тему.
— Если что-нибудь выяснится… — Сэм глубже сунул руки в карманы брюк. — Что-нибудь такое, что я должен знать… ты мне позвонишь?
— Да. — За весь день у меня во рту не было ни крошки, но я не мог думать о еде, мне не терпелось вернуться к Дэмиену, и время в пиццерии тянулось бесконечно. — Обязательно.
Дэмиен взял банку «севен-ап», но от пиццы отказался: объяснил, что не голоден.
— Правда? — удивилась Кэсси, пытаясь поймать пальцами растянувшийся сыр. — Когда я была студенткой, мне и в голову бы не пришло отказываться от бесплатной пиццы.
— Ты и сейчас не откажешься от жратвы, — заметил я. — Засасываешь все как пылесос. — Кэсси с набитым ртом весело кивнула и подняла большой палец. — Бросьте, Дэмиен, съешьте хоть кусочек. Вы должны поддержать силы, нам еще долго здесь сидеть.
Доннели широко раскрыл глаза. Я протянул ему пиццу, но он покачал головой, и я, пожав плечами, оставил ее себе.
— Ладно, — сказал я, — поговорим о Марке Хэнли. Что вы о нем думаете?
Дэмиен заморгал.
— О Марке? Ну, он нормальный парень. Немного жесткий, пожалуй, но иначе нельзя. У нас мало времени.
— Вы когда-нибудь видели его в ярости? Агрессивным?
Я помахал рукой Кэсси, и она протянула мне бумажную салфетку.
— Да… то есть нет… Ну, я видел, как он выходил из себя, если что-то шло не так, но чтобы он кого-нибудь ударил… нет.
— А мог бы, если бы сильно рассердился?
Я вытер руки и стал листать блокнот, стараясь не запачкать страницы.
— Ну ты и неряха, — сказала мне Кэсси, и я выставил ей палец. Дэмиен растерянно переводил взгляд с одного на другого.
— Что?
— Как по-вашему, Марк может быть агрессивным, если его спровоцировать?
— Наверное. Не знаю.
— А вы? Приходилось кого-нибудь бить?
— Нет!
— Надо было взять чесночный хлеб, — заметила Кэсси.
— В одной комнатке три человека и чесночный хлеб — это уже слишком. А что вас могло бы заставить кого-то ударить, Дэмиен?
Он разинул рот.
— Вы не похожи на человека, склонного к насилию, но у каждого есть свой предел. Вы бы ударили человека, если бы он, например, оскорбил вашу мать?
— Я…
— Или ради денег? Для самозащиты? Что вас может подтолкнуть?
— Я не… — Дэмиен замигал. — Не знаю. То есть я хочу сказать, что никогда… но, конечно, как вы сказали, у каждого человека есть предел…
Я кивнул и сделал запись в блокноте.
— Может, вам надо какую-нибудь другую? — спросила Кэсси, разглядывая свою пиццу. — Сама я очень люблю ветчину с ананасом, но в соседней комнате есть неплохая пепперони с сосисками.
— Что? А… нет, спасибо. А кто… — Мы ждали, методично пережевывая пиццу. — Кто в соседней комнате?
— Там Марк. Доктора Ханта и Шона мы уже отпустили, но Марк пока здесь, — ответил я.
Мы заметили, как он постепенно бледнел, переваривая эту информацию.
— Почему? — тихо спросил он.
— Этого мы не можем сообщить, — произнесла Кэсси, потянувшись за новой порцией. — Простите.
Взгляд Дэмиена заметался.