Валерий Зеленогорский
В лесу было накурено...
Всего четыре эпизода, или Кое-что в защиту лузеров
Моя взрослая жизнь совпала со временем, когда модно было читать. Сегодня модно считать.
Считают все. У кого есть, считают свои, кому не повезло – чужие.
Альтернатива этому есть: можно писать и читать самому, можно заставить читать жену, сложнее детей, но и один читатель – это уже много.
Я собрал под одной обложкой четыре эпизода, которые, как кассетные бомбы, разорвались в моей голове и разлетелись осколками историй из разных жизней, времен и дат.
Я не искал героя своего времени, мои персонажи вовсе не герои, они не совершали подвигов, не получали наград и не претендуют на то, чтобы вести народы в будущее.
Они просто жили или живут среди нас, их подвиг – встать утром на работу, накормить детей и не сказать близкому то, чего говорить не следует.
В их поступках много эмоционального, не взвешенного на прагматических весах. Наверное, их не ждет строчка в «Форбсе» и замок под Версалем, но им и в Митино хорошо, и яхта, которая им снится – из книжки А.Грина, а не из журнала «Роб репорт».
Мне бы хотелось сразу отвести все обвинения в ненависти к тем, кто успел и успешен – ради Бога, флаг им в руки, у всех все разное, и размер имеет значение, и объем, и глубина. И у бедных нет совести, а на нет и...
Моя книга адресована тем, кто сомневается, что он венец творения, и не рекомендуется тем, кто знает, что и как.
Эпизод I
Секс в небольшом городе
Я закончил школу, когда еще не было дезодорантов, никто не брил подмышек и ног и причинное место женщин представляло дикорастущую кущу по фасону «пудель». Слово «эпиляция», как и «менструация», было неприличным.
Женщины носили белье двух фасонов: панталоны летние до колена и панталоны зимние на байке, фасон – за колено. Люди мылись в полный рост раз в неделю. Одеколон «Шипр» был три в одном: парфюм, дезодорант и освежитель рта.
Желания были острыми и требовали конкретной реализации. «Камасутры» не было, поэтому основными источниками были воспаленное сознание, наскальные рисунки и надписи в туалете и рукописное сочинение «Баня», приписываемое одному из Толстых. Это были три кита, на которых стоял мир вожделений.
Мне было семнадцать лет, анатомию я изучал в раздевалке спортивного зала контактно и бесконтактно. Небольшой опыт слияния с женским полом был, но до главного не доходило по разным причинам. Для этого было необходимо три компонента: что? где? когда?
По первому вопросу ситуация была более-менее ясна. Ответ абсолютно однозначен – всех!
Где? Это была проблема из проблем! Дома нельзя, в подъезде неудобно и холодно, на природе – очень мало солнечных дней, и вообще климат в России не располагает.
По третьему вопросу ответ не однозначен: утром – учеба, днем – рано, вечером – им надо домой. Вот такой фон, на котором происходит история моего грехопадения. Поступив в институт, где в основном были девушки, я предполагал, что вопрос будет решен по закону перехода количества в качество. Для нормальной жизни в институте необходимо было избежать посещения урока физкультуры и поездки на картошку. Для этого было приобретено удостоверение кандидата в мастера спорта по настольному теннису. Выбор вида был определен однозначно. Данный вид спорта был мне доступен. Через месяц после начала учебы меня вызвали на спорткафедру и объявили о республиканском соревновании клуба «Буревестник». Учитывая, что я по рейтингу был в команде суперпервый (у меня было удостоверение), я понял, что за все в этой жизни надо платить и позор, который меня ожидал, был неминуем.
Мне выдали спортивный костюм и вьетнамскую ракетку, и мы поехали. В столице братских славянских государств в новейшей истории нас поселили в общежитие иняза и дали талоны на питание в кафе «Березка» в центре города. Описать его сейчас мне трудно – это было как сегодня «Vogue-cafe». Там собирались девушки из иняза и юноши из элитных вузов. Я тогда не пил ничего, а стакан вина «Монастырская изба» делал из меня Мела Гибсона за 7–8 минут. В то время в ресторанах и кафе сидеть одному или парочке за отдельным столом было невозможно. Столы набивались незнакомыми людьми. Мне выпал такой расклад, что я сидел с парой дебилов-командированных и молодым человеком, который представился сотрудником Института технической эстетики. Через минут пять он стал моим гуру, Моисеем, и мы выпили бутылку вина. Он спросил меня, хочу ли я познакомиться с местными куртизанками. Я бодро сказал, что не против, но опыта у меня немного, т. е. никакого. Знакомство с таким социальным явлением, как проституция, было на уровне «Ямы» Куприна. Но нужно было начинать и вступить в мир порока и неуемных страстей. Территориально зона греха и порока располагалась в сквере рядом с ЦК партии. Мой новый друг вел меня на сексуальную голгофу.