Итак, как-то летним вечером сидел обезьяна-даос у стен заброшенной пагоды и поедал плоды. Плоды ему доставляли монахи, которые делали это с древних времен, и уже, по правде сказать, забыли, зачем делали. Обезьяна-даос не просто ел плоды, он размышлял. О чем, вы спросите? Да не могу сказать, о чем.
Посудите сами, как я, обычный, в общем-то, человек, могу рассказать о глубинах мыслей мудрой обезьяны. Впрочем, он, может быть, и думал только о том, что абрикосы в этом году уродились сладкие. И тут к обезьяне подошла Аленка со своим обычным вопросом. Ну вот вынь да положь ей это бессмертие! Обезьяна-даос даже рассердился, нахмурил брови и вскричал:
– Ох уж эти мне коровы, вечно все напутают! И вовсе не я воровал персики бессмертия из небесного сада, а Сунь Укун, великий мудрец, равный небу. Кстати, тоже обезьяна, – скромно добавил он, увидев, что Аленке это имя ни о чем не говорит. – Так и он давно перешел в буддизм, просветлел и теперь восседает в бутоне лотоса. То есть в нирване – пояснил он разинувшей рот Аленке, – то есть в абсолютном недеянии. Ну, в общем, молода ты еще, чтобы понять. Но все-таки я могу тебе помочь. Дело ведь не в том, что тебе так нужно бессмертие. Мало приятного в вечной жизни, если подумать! А дело в том, что ты страшишься смерти. Поэтому надо тебе пробраться в страну Японию и расспросить там о самурайском кодексе.
Аленка про самураев слышала что-то, но крайне невразумительное.
– Самураи – это ж воины такие, а не мудрецы. Чему они научить могут?
А обезьяна-даос настаивает:
– Ступай ко двору какого-нибудь даймё и расспроси там коней. Кони – животные благородные, а в Японии еще и редкие. Они много знают. Только вот загвоздка. Япония так долго жила замкнуто от всего мира, что у животных ее образовался свой особый язык. Ты его просто так не поймешь, а чтобы выучить, нужны долгие месяцы. Но у меня есть волшебная серебряная пилюля. Положишь ее в рот – и сможешь понимать любой язык. Только просто так я ее тебе отдать не могу. У нас, у даосов, принято знание на знание обменивать.
Аленка много зелий знает, думает: что-нибудь да найдется интересное для обезьяны, вот и пригласила его на корабль, ознакомится со своим богатством.
А на ладье выяснилось, что все эти зелья даосу знакомы. То есть, может быть, другие травы и коренья используются, да эффект все тот же достигается. Нечего Аленке предложить взамен. Только слышит, шепчет ладья:
– Предложи ему липовых куколок.
– Каких-таких куколок? – интересуется обезьяна-даос, которая то ли по своему уму, то ли из-за серебряной пилюли за щекой превосходно ладью понимает.
И рассказала Аленка историю про липовых куколок, как они появились, как танцевали вдвоем и как вдвоем же умерли.
– А я, – говорит ладья, – могу в точности научить тебя, как вдохнуть в куколок жизнь.
– Это печальное знание, – говорит обезьяна-даос. – Не знаю даже, смогу ли я пустить его в дело. Однако сама эта история так поучительна, что отдам я за нее пилюлю. – Вынул пилюлю из-за щеки, отдал Аленке и растаял (даосы это умеют). Аленка долго потом пилюлю с уксусом и кипятком чистила, чуть кожу на руках не ободрала. Вроде умная девка, а обезьяны брезгует.
– Рыба тут, – проворчал орлан, наблюдая, как Аленка чистит пилюлю, – костлявая ужасно. Может, в Японии получше будет. Ведь что может быть важнее рыбы!
Путь смерти
Настоящий писатель, тот, который пишет большие исторические романы, посвятил бы глав семь тому, как Аленка блуждала по Японии, вернее говоря, по великой Ниппон, как искала нужный дом, несколько раз ошибалась, потом нашла, перекинулась в мальчишку-прислужника, пробралась на конюшню, убедила несговорчивого коня раскрыть ей тайну самураев, не боящихся смерти. Но я не настоящий писатель – я сказочница, а сказки, как известно, сказывают, вовсе не пишут.
Поэтому я сразу обращусь к тому моменту, как очень серьезная Аленка вернулась к ладье и с выражением зачитала то, о чем поведал ей самурайский конь.
" Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти
оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает
жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг
цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет
ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый
вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело
уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет