Тут купчиха наобещала ей всего, и даже больше.
Так что, когда в полдень на Сусанинской площади опять появилась древняя ведьма, там ее уже ждала Агаповна. Храбро подошла она к старухе и воткнула ей в ворот блестящую булавку. Тут раздался как бы гром, старуха вся сжалась, скукожилась, и осыпалась черной золой.
А Аленка в это время стояла в стороне и морок на народ старательно наводила. Дело привычное, хотя и не очень приятное. Дело, сил много требующее. Прошлые-то дни она сама в обличьи старухи шастала по городу. Сегодня же в ход пустила волшебные миражи.
Ну, вроде рассказывать больше нечего. Агаповна присоветовала всем пострадавшим купеческим дочерям обратится к немецкому лекарю Иогану Брамсу, да поскорее. Они так и сделали, и эпидемию лишая удалось предотвратить. Аленка затарилась разной снедью и полетела дальше.
Агаповна стала снова жить у купца Егоршина, но теперь на особом положении. По правде сказать, она так зазналась, что даже чай теперь пьет не в прикуску, а в накладку.
Наконец-то отдохнем!
Ну, вот и привела Аленка ладью в город Санкт-Петербург. Поставила на якорь, оплатила все сборы, все сделала честь по чести. Ладья отдыхает, делится новостями с портовыми крысами и кошками. Крысы охают и вздыхают, кошки хранят загадочное молчание- мол, мы и не такое видали. Аленка устроилась в гостинице, потому что приятно вновь почувствовать под ногами твердую землю. Вроде бы можно отдохнуть и Аленке.
Но тревожит ее мысль – в чем ее призвание, за что ей не жалко и жизнь отдать? Колдовать она любит, зелья всякие составлять – но чувствует, что не в этом ее судьба. Может быть, ее призвание – полет, как у орлана и ладьи? Нет. По правде сказать, она любит полет только за возможность увидеть новые земли. Тогда, наверное, ее доля – пудрить мозги глупым боярским женкам и не менее глупым женкам купеческим, продавая им чудесную водицу для приворота мужчин, а также хлеб, от которого талия тоньше становится? Это, конечно, забавно. Но посвятить всю жизнь обману… Этого Аленке вовсе не хочется.
Что же это такое, так много она всего знает, столькому выучилась, а самого главного в жизни не понимает! И так горько стало Аленке, что она заплакала. Плачет и думает: вот была бы у меня девочка-подружка с ясными глазами да умелыми руками, я бы ее всему выучила, она бы точно до правды добралась, для чего мы, ведуньи, существуем! Да хоть бы и мальчишка, шустрый и смышленый.
И тут Аленку осенило: знания бесполезны, если их не применять, но так же бесполезны знания, если их никому не передать. Что толку, если она может вылечить корову от парши, вырастить денежное дерево, управлять летучей ладьей! Не станет Аленки, и все эти знания растают, как дым, и не будет от них никому пользы. И памяти об Аленке не будет.
Вот оно призвание – не просто копить знания, а делиться ими! И кто знает, может, повезет Аленке. Может найдет она свою ясноглазую девочку или шустрого мальчика, и появятся у нее ученики, и смысл в жизни появится!
Часть третья
Спасение летучего данайца
Совсем не святочный рассказ
Ну, любезный читатель, сначала определимся, что такое "святочный рассказ". Это рассказ о том, как в канун Рождества с людьми происходят чудесные истории: больных детей спасают добрые доктора, скупые Скруджи перевоспитываются, а ревность мужа успокаивает сверчок за печкой. И все кончается очень хорошо. А моя история, во-первых, началась в пасхальную неделю; а во-вторых, еще неизвестно, хорошо ли она кончится.
У витрины булочной стояли двое детей и жадно вдыхали запах хлеба. Они не были оборванцами, но весь их вид выдавал бедность. Пальто на них были, словно с чужого плеча – слишком большие и сильно поношенные, ботинки, наоборот, казались слишком узкими, хотя и порядочно растоптанными. Но хватит об одежде, сами-то дети куда примечательнее. Это были близнецы, мальчик и девочка лет девяти; на их встревоженных лицах то появлялась надежда, то вновь исчезала. Они вполголоса переговаривались:
– Пойдем, попросим, авось даст.
– Эвона, даст! Так даст, что мало не покажется.
– Поищи еще в карманах, вдруг, закатилась за подкладку.
– Нет за подкладкой, весь подол перещупал. Вон дырища-то какая в кармане, знамо дело, выпал. Пропал алтын!
– О чем беспокоитесь, ребята? – вдруг раздался за спиной низкий голос. Малыши хотели было ответить неласково, но повернувшись, увидели строгую женщину, скорее молодую, по глазам которой сразу было видно – у такой не забалуешь.
– Мать алтын дала, велела ситного купить, а Сережа потерял, тетенька, – сказала девочка.