– Все, как встарь, – мечтательно вздыхает ладья.– Вон, даже водянчата из воды выпрыгивают от любопытства, совсем, как раньше.
Прыжки водянчат, между тем, разволновали водяного, а он-то Аленке и был нужен.
Взошел водяной на ладью весело, крепко обнял Аленку – она поежилась от глубинного холода, но стерпела – и спросил:
– Зачем, старая ведьма, пожаловала?
– Помощь мне твоя нужна. Знаешь что о Посейдоне, который распускает слухи, что он царь морей?
– Да какой он царь? Он такой же водяной, как и я, только по морской части. И вовсе не всех морей он властелин, а только тех, где его знают.
– Правду говоришь?
– Правдивей не бывает. Мне днепровский водяной дедушка сказывал, он этого Посейдона с ребячьих лет знает.
– Я так и думала, – Аленка даже пальцами прищелкнула от волнения. – Может, имеешь какое средство позвать его?
– Средство имею. Только использовать его надо там, где он водится – в Черном море или в Средиземном. В другом месте он ни за что не объявится. Нам, водяным, чужая вода – смерть.
– Тогда давай свое средство, – требует Аленка.
– Оно, конечно, можно, – жмется водяной, – но уважь и меня. Беда тут у нас. Как ты улетела, так и беда. Соседка твоя с Черного болота только хвалится, что роды у водяниц принимать умеет. А сама своим когтем грязным пузырь лопает. Водянчата родятся хилые и болезненные через это. Помилуй, расскажи ты этой ведьме злющей свой секрет.
И пришлось Аленке на Черное болото пешком тащится, да еще с этой скупердяйкой и ленивицей уважительную беседу вести. Позднее Аленка признавалась, что из всех ее приключений это самое сложное задание было.
Но рассказала все бабе-яге и спицу свою заветную ясеневую подарила, чтоб не портила больше младенцев.
А за то водяной подарил ей огромную перламутровую раковину.
– Вот, – сказал он, – воструби в эту раковину над водами моря трижды, и явится Посейдон. Только ты поосторожней с ним, а то он обманщик и жулик, каких мало.
Явился на зов
Решили совместно вызывать Посейдона в Средиземном море, где-нибудь подальше от судоходных путей. Задача не из простых, но где наша не попадала! Карты-то морские на что? Идти в намеченное место Алёнка велела не самым быстрым ходом: надо было подумать. Думала она два дня, а на третий принялась шептаться о чем-то с ладьёй. И никому больше тайную думу свою не рассказала. И ладья, на удивление, как воды в рот набрала. Ни ластившейся к ней Иринке, ни сладкоголосому кенару Рико, ни даже дипломатические предложившему свои услуги по хранению секрета вместе коту Василию она ничего не сказала.
А тут уже и море нужное под боком, вернее, под бортами. Вышла на палубу Алёнка, отчего-то разодетая в новое шёлковое платье и даже, прости, господи, надушенная и с помадой на губах. Поднесла к этим самым напомаженным губам раковину и раздался рёв почище судовой сирены. Три раза дунула Алёнка в раковину, и три раза море расступалось от рева. После третьего раза из воды поднялся Посейдон – мускулистый широкоплечий мужик с вьющейся бородой и заплетавшимися крутыми локонами длинными волосами. В руке у него был трезубец.
– Чего ты ищешь, о дева, подобная красотой заре, от Посейдона, владыки морей!
– Я прошу милости, – воскликнула Алёнка, и впрямь порозовевшая от натуги. А вы сами попробуйте в раковину подуть.
– Какой милости ты хочешь?
– Освободи летучего данайца от проклятия, позволь ему вернутся на родину!
– Они упивались туком моих быков и оскорбили моего сына Полифема. Нет им прощения!
– Э, ты погоди, погоди, – вмешался Серёга, – может, сменяемся на что? – Указал на фонограф, и полилась уже знакомая нам залихватская шансонетка. Посейдон, явно заинтересованный забавной вещицей, ступил на борт ладьи.
Алёнка провела его в кают компанию и опять принялась настойчиво убеждать помиловать данайца. Владыка морей, явно отвыкший давно от такого внимания, ломался, словно кокетливая девица на пикнике.
Наконец Алёнка предложила:
– Не хочешь меняться, может, сыграем во что? Благородный азарт издревле был присущ олимпийцам. – Посейдон оглядел кают компанию и увидел шахматы. Шахматы были ему давно знакомы, так как воды его морей часто пересекали мусульмане -большие любители этой игры, а он подсматривал за ними во время партий. Кроме того, он помнил, как не раз произносили поговорку, что женщинам не даны три вещи, и одна из них игра в шахматы.
– Ну, что ж, – наконец сказал он. – Готов сыграть с тобой в шахматы. Только ты что поставить на кон? С меня корабль, будет справедливым, если корабль поставишь и ты.