– Вот мы и дома! Милости прошу, – сказала Медея и распахнула дверь избушки.
Внутри было просто и чисто. Около единственного окна стоял большой стол и две деревянные лавки. Пучки трав, мешочки с корешками, баночки с маслами и мазями были везде. Посередине избушки красовалась нарядная русская печка. На ней-то и будет спать Мила, вернее не на самой печке, а на деревянных полатях. Там и тепло, и уютно.
Медея разожгла печь. На столе появилось несколько тарелок с какими-то корешками, ягодами и овощами.
– У меня нет огорода – некогда. В лесу собираю всё, что можно есть: так и быстрее и проще, – поясняла Медея, доставая кувшин с молоком, – только коза одна в хозяйстве. И та дарённая.
– К вам часто люди приходят? – спросила Мила.
– Никогда. Я сама хожу по деревням – там и лечу людей. Бывает, что жители боятся меня, как в твоей деревне, а бывает, что ждут и просят помочь. Я никогда не отказываю в помощи. Но без разрешения, не помогаю – человек сам должен решить стать здоровым. А я только помогаю в этом… А сюда, на мою полянку, простой человек прийти не сможет – на него такой страх нападёт, что убежит домой быстрее ветра.
– Отчего же страх? – удивилась Мила.
– Пространство так защищает меня от нежелательных гостей. Здесь всё так устроено, что каждое дерево и травинка знает меня, любит и никого не пускает. Но я сама могу привести в дом гостей, как тебя сегодня.
Ужин в доме под горой оказался хоть и непривычным, но сытным и вкусным. Корни лопуха заменили хлеб, а луковицы цветов – картошку. Котёнок с удовольствием лакал молоко.
Для Милы началась новая и интересная жизнь в лесу. Хозяйство преобразилось в руках девочки, а Медея не могла нарадоваться на такую помощницу. Все дела, касающиеся целительства, они теперь делали вместе: собирали травы, готовили настойки и мази. Медея терпеливо отвечала на все вопросы девочки, а их было много. Мила старалась запомнить всё, что могла, а что не могла – почувствовать и понять.
Через год Медея стала брать Милу с собой в деревню, где лечила людей. Тогда старинные заговоры и песни, которые пела ведьма при лечении, кружили Миле голову. Постепенно девочка поняла, что главное в лечении – не слова заговора и не рецепт мази, а внутреннее состояние и настрой на человека…
Мила часто задавала один и тот же вопрос:
– Как вы летаете? Разве это возможно для обычного человека?
На что обычно получала такой ответ:
– Пока ты будешь думать, что это невозможно – не полетишь!
Медея не учила Милу левитации, говорила, что ещё не время. Мила не настаивала, она уже начала понимать, что главное в науке ведьмы – не полёт, и даже не целительство – главное чувствовать себя и понимать окружающий мир, а остальное – придёт.
Прошёл ещё год – Мила превратилась в девушку, а котёнок вырос во взрослого кота по имени Леший. Он неотступно следовал за Милой и принимал молчаливое участие буквально во всём: будь то сборы трав, походы в деревню или купание в реке.
Однажды утром Мила почувствовала, что готова вылечить маму. Тем более времени на это оставалось мало – маме с каждым днём становилось хуже.
Мила простилась с Медеей, поблагодарила за всё и обещала, что будет навещать её домик в лесу.
– Приходи в любое время, – сказала Медея, – моё пространство не напугает тебя, ведь оно теперь не только моё, но и твоё.
Родная деревня не изменилась: всё те же покосившиеся заборы и боязливые взгляды из-за них. Соседи сразу узнали Милу, как только она ступила на деревенскую улицу, но не здоровались, а недовольно косились. Леший шёл рядом и время от времени подымал шерсть дыбом и шипел. Никогда раньше с ним такого не происходило – значит, кот чувствовал недоброе и готов был защищать хозяйку.
Вот и родной дом. Мать на печи совсем плоха. Сёстры сухо поздоровались и вышли из дома. Мила с мамой остались одни.
– Здравствуй, мама. Я вернулась, как и обещала. Я тебе помогу. Ты будешь – жить!
Мама что-то бормотала в ответ, но Мила не разбирала слов, которые сплетались в один бессвязный поток.
Травы из рюкзака перекочевали в кувшин с горячей, но не кипящей, водой. Мила выждала время, а потом напоила отваром мать. Лечебная мазь быстро впитывалась в сухую кожу, и Мила то и дело натирала тело матери.
Наконец Мила запела: неизвестная ранее песня лилась чисто и глубоко из самого сердца Милы. Руки растирали мазь по больному телу, а песня усиливала её действие в сотни, а то и тысячи раз. Детская безусловная любовь усиливала образы. Мила пела всю ночь. Она и сама не знала точно, откуда пришли слова и мелодия, откуда в голове появился этот старинный заговор. Ясно было только одно: девушка мечтала исцелить свою мамочку, и ей это удалось.