Второй подходящий был помоложе. Думаю, что ему было года 22-23 и это самое большее, насколько он выглядел, здесь могла сказаться усталость от переходов и стычек, с немцами, а они у них, по всей видимости, были. Не высокий, не широкий, какой - то усредненный. Ему бы в семерке работать мелькнула мысль. На плече висела самого обычного вида мосинка. По званию рядовой. На ремне патронные подсумки, противогазная сумка. Глядя на это, рождалась уверенность, что за спиной данного бойца, в специальном чехле приторочена малая пехотная лопатка.
Пограничники приближались, за ними шел дед Якоб.
Но мой глаз заметил одну нестыковку, и, похоже, не только мой, так, как старшина подобрался, незаметно смещая автомат, в более удобное положение, для открытия огня. Эти парни шли издалека, прошли наверняка сбоями более сотни километров, и у них с собой не было больше никаких вещей. Ни сидора, ни скатки - ничего.
Первым к нам с политруком, подошел старшина, вскинув руку фуражке, представился.
- Временно исполняющий обязанности командира взвода тяжелого вооружения, резервной заставы ?ской комендатуры, старшина Брынза Богдан Адамович. Ну и Сырок однако, пронеслось в голове.
Второй подошедший, тоже вскинул руку к козырьку фуражки и назвался.
- Пограничник, рядовой Есипов.
От жеж, опять сыграло мое подсознание, люди удивляются, откуда, что берется, 2 августа, и так далее, да, вот же пример гордости за свой род войск. Не просто рядовой, а пограничник, рядовой, да уж.
Представившись в ответ, предложил продолжить разговор в избе. Пропустил вперед вновь пришедших, дед в избу заходить не стал, после чего помог Сорокину, он еще не до конца оправился от контузии и болезни, зашел сам, а сзади меня в дверь прямо ввинтился Назар, как - то у него это так получилось.
Уложив политрука на кровать, сам занял табурет, предложив второй старшине пограничнику.
В это время второй пограничник стоял у стола, а Кривонос занял позицию возле двери, прикрывая нас с политруком.
Приблизительно секунд на тридцать замерев, как бы принимая решение, Брынза извинился, и попросил разрешение, отправить рядового Есипова, за еще одним его бойцом, который страховал их, чуть в стороне, как выразился пограничник
- на всякий, всякий.
После этих его слов меня попустило, пропала незавершенность ситуации.
С Есиповым отправился мой старшина, и буквально через пару минут они вернулись в сопровождении еще одного пограничника, с пулеметом ДП, противотанковой винтовкой, и двумя вещмешками.
Вновь подошедший пограничник представился рядовым Аманом Ивановым. На наши вопросительные взгляды он очень чисто на русском языке пояснил, что он Уйгур, а у них нет фамилий, вот и фамилию Иванов ему дали призывая в армию. Опаньки, о таком я раньше не слышал.
Что можно было сказать про Иванова, на вид молодой, а сколько ему, по его азиатскому типу лица, я определить не смог. По фактуре, не Брюс Ли, но и не Боло Йен.
Больше меня заинтересовало ПТР, которую принесли вдвоем Иванов и Есипов. Это на тот момент редкое оружие, особенно для частей РККА, в связи с тем, что начальник главного артиллерийского управления РККА Г. И. Кулик, 26 августа 1940 года исключил ПТР, из состава вооружения РККА. Но вернемся к нашим баранам, пардон, к принесенному бойцами ПТР.
Это было ружье образца 1939 года. ПТРР - противотанковое ружье Рукавишникова, или как оно получило обозначение после приемки госкомиссией ПТР-39. Конечно, вес этой бандуры был очень приличный, двадцать три с лишним килограмма, но при этом минусе у нее было много плюсов. Во первых 14,5 миллиметровый патрон, которым из этого ружья на расстоянии 200 метров пробивалась 50 миллиметровая броня. Во вторых ружье было самозарядным, магазинным, на 5 патронов. И в минуту оно делало до 15 выстрелов, что по тому времени было хорошим показателем. Ну и в четвертых оно состояло из меньшего количества деталей, по сравнению с аналогами, в то время, что увеличивало надежность данного вооружения.
Что? Я пропустил в третьих? Ну и бог с ним, как там в мое время сатирики прикалывались, про поросят и американцев. Ладушки, посмеялся и хватит.
Пока предложил пограничникам покушать. Сам же вышел к деду Якобу, так и не вошедшему в избу.
Поблагодарил его за продукты, поинтересовался, откуда люди. Он рассказал, что они искали провиант, и заглянули в дом его дочери, ну а дальше все ясно. Еще раз поблагодарив деда, извинился, что вынуждены еще день, два побыть у него в гостях, политрук еще не до конца выздоровел и пускаться ему в таком виде в путь, совсем не желательно.