последние старались во всем придерживаться всевозможных инструкций и правил, это несколько удивительно. Пленных мы не брали, потому просветить нас на этот вопрос никто не смог. К нашему сожалению, медикаментами разжиться не удалось. Перепало нам и некоторое количества продовольствия, не сказать что много, но на пару лошадей навьючили, похоже немецкие приспешники, в вопросе провианта, полагались больше на грабеж местного населения. С собой забирали и большое количество форменной одежды полицаев, благо они почти все были в исподнем, когда мы пришли к ним в гости. Увозили мы и тела наших боевых товарищей, планируя похоронить их в лагере.
При отходе подпалили две полуторки, что стояли недалеко от школы, вероятно, были приписаны к отряду карателей.
По дороге в лагерь, в арьергардном охранении, заметили, что за нами кто-то идет. Доложили по цепочке, а сами сделали засаду, спрятавшись за густо растущим кустарником рядом с тропою, по которой уходил отряд. Позволив, преследователям пройти мимо засады, бойцы, что в ней находились, а это были Есипов и Фриш, покинули свое место схрона, выйдя позади преследователей. Как оказалось, следом за отрядом шли парнишка, лет 14-15 и невысокая девушка с длинной русой косой, спускающейся ей до поясницы. На вид ей было лет 17-18.
Отряд останавливать не стали, только я и комиссар переместились в хвост колонны глянуть на остановленных арьергардом подростков.
Видя, что они обнаружены, парнишка вышел вперед, как бы прикрывая собой девушку, от вооруженных людей.
Когда мы с Сорокиным к ним подошли, паренек несколько задергался, пытаясь оценить, от кого может исходить больше угрозы. От нас с комиссаром и Есиповым, которого Фриш, посылал к нам с докладом о задержанных. Или от капрала, который перекрывал им возможность повернуть назад. После некоторого раздутия, он двинулся навстречу нашей тройке.
- Здравствуйте товарищи командиры. - Начал он диалог, разглядев нашу с младшим политруком форму.
- И тебе не хворать хлопец. - Поздоровался я, и тут же задал вопрос. - Зачем за нами идете?
- Возьмите нас с собой до Чырвонай Армии. Побьют нас тут.
Переглянувшись с комиссаром, дал команду продолжить движение, сам же по пути общаясь с пареньком.
Парнишку звали Антоном Санько, его сестру, а именно ей являлась сопровождающая паренька девушка, Анной. Их история была обычной для того времени, хотя не становилась от этого менее горькой.
Родились ребята в том селе, которое мы зачищали от карателей. Отец был председателем сельсовета, мама учительницей. В первый же день прихода немцев, их и еще одну еврейскую семью расстреляли гитлеровцы. Анне с Антоном повезло, в этот момент их не было дома, что и спасло им жизнь. Немцы долго не задержались и уехали. Вернувшись в село и узнав о гибели родителей, ребята поселились у бабушки на другом краю села. А через неделю немцы появились снова, на этот раз собрали всех жителей на площади перед сельсоветом, зачитали указы новой власти, а так же представили старосту, появившегося, после прихода немцев, бывшего панского управляющего в этих местах. Немцы снова уехали, в селе им было нечего делать, и первое время вроде ничего не происходило. Но затем появились литовские каратели, начались грабежи, изнасилования и убийства, мирных людей. Ребят пока не трогали, но они понимали, что вот, вот и на них донесут. Потому, когда на село напал наш отряд они, не раздумывая, последовали за нами, в чем их, кстати, поддержала бабушка, у которой они в это время жили.
Возвращение в лагерь прошло почти триумфально, почему почти, горькую ложку в этот бочонок меда вносили две лошадки, перевозившие трупы наших погибших боевых товарищей.
Сразу по возвращению, а вернулись мы ближе к вечеру, распустил людей на отдых, назначив общее построение отряда на утро следующего дня.
По поводу брата и сестры Санько, вопрос особо не стаял. Девушку забрали к себе в землянку, Галина с Ульяной, Антона пригласил к себе Петр Фролович.
Наутро было общее построение, на котором мы подвели итоги рейда. В целом рейд был нами признан успешным. После построения прошли похороны погибших бойцов. Комиссар сказал речь, и она не выглядела какими-то избитыми фразами-лозунгами, это действительно были слова бойца о дравшихся с ним плечом к плечу и погибших товарищах. В этой речи говорилось о том, что это далеко не последние жертвы гремящей вокруг войны. Но врагу нас не сломить, и наш БОЕВОЙ, комиссар, подчеркнул это слово, отряд, продолжит наносить противнику урон, любой, какой только сможет.
Слова младшего политрука, сказанные перед павшими бойцами отряда, проникали куда-то в само подсознание стоявших в строю людей, и не побоюсь этого слова, у каждого из них, находили отклик в душе.
Народ рвался в бой, и тема с нападением на колонну немцев, с последующим заманиванием их на минное поле, вставала на первый план. Хотя кидаться, очертя голову не зная брода, мы не собирались, потому уже на следующий день после построения и траурного митинга в разведку ушли Фриш с Сырком.
Разгром карателей все же заставил немцев немного активизироваться в плане контрпартизанской борьбы. И если налеты на отдельно идущие конвои они связывали с действием солдат окруженцев, выбирающихся из глубокого немецкого тыла к передовой, хотя фронт давно уже ушел на многие сотни километров. То нападение на своих выкормышей, они посчитали действием бандитов. Так в их лексиконе именовались партизаны. После чего, усилили охрану конвоев на дорогах приближенных к месту нападения на карательный отряд полиции. Свободных войск на прочесывание большого лесного массива они в тот момент не имели, потому ограничились полумерами.
Откуда мы это узнали, так наши разведчики смогли взять языка, причем не просто, захватить, но и разговорить его. А языком оказался немецкий гаупман, служащий при комендатуре данного района. Он как раз развозил приказы об усилении, но сам при этом перемещался вдвоем с водителем на легковой машине, да еще по проселочной дороге, по которой передвигались в основном крестьянские подводы и изредка колонны грузовиков вермахта.
Выслушав вернувшихся разведчиков, пленного они тащить не стали. Взялись обдумывать сложившуюся ситуацию.
Да забыл сказать у Антона Сашко, оказался очень хороший почерк, и по совету Воскобойникова ему поручили вести дневник отряда, записывая туда по поручению командира или комиссара, действия отряда день за днем, дабы, как выразился, Петр Фролович нам не вменили дезертирство и укрывательство от войны в Белорусских лесах. У Анны тоже нашлось занятие, как выяснили девушки, она в село к родителям приехала на каникулы, а так уже год обучалась в Пинске, в фельдшерско-акушерской школе.
И все же прикинув наши силы, мы решили пока воздержаться от идеи атаки с ловушкой, а направить свои усилия на увеличение численности боевого состава.
Я понимал, что мое первоначальное желание не раздувать штат партизанского отряда, идет прахом, но в данной ситуации манипулировать маленькой группой было чревато, если не полным разгромом, то большими потерями, так как у нас в отряде уже насчитывалось под тридцать процентов небоеспособного состава. Не принимать в отряд гражданских, обрекая их на смерть, мы не могли, потому вставал серьезный вопрос о том, чтобы не скатиться из боевого отряда в табор лиц прячущихся от немцев, на повестке дня которого, стоит только два вопроса, выживание и пропитание.
Была правда еще одна идея поискать в округе другие партизанские отряды. Напрягая память, вспомнил, что в районе Коссово в то время действовал отряд приблизительно по численности равный нашему, но активные действия в этот период они не вели, сосредоточившись на поиске оружия, в местах боев. В Озаричах был лагерь смерти, но кажется это уже году так в 43м, потом вспоминается священник из Ружан, когда впервые месяцы войны на территории церкви фашисты устроили тюрьму для пленных, он сумел организовать в храме лазарет, где даже оперировали раненых бойцов.
Блин, все близко, но не совсем то, что нужно. Что еще? Так про прячущихся на одном из островов руководителях подполья, нет тоже не то. Да, память не поможет, нужно находить варианты самим.
Мелькнула мысль послать Мойшу, по знакомым, но вовремя сам себя остановил. Кого он может позвать? Евреев, так их к этому времени уже сгоняли в гетто, поляков, а где гарантия, что они не выстрелят в спину. Нет, это тоже не вариант.
От раздумий отвлек взрыв. Когда похватав оружие, все были готовы занять оборону, появившийся один из караульных успокоил, на наше минное поле, перед проходом в лагерь забрел лось. В результате взрыва, животное лишилось ноги, и было добито нашей охраной. Однако свежее мясо.
В общем, так ничего и, не придумав с увеличением отряда, решили провести задуманную операцию не на основных дорогах немецких войск, как хотели первоначально, а на одной из небольших дорог между населенными пунктами в месте временного лагеря отряда. Для этого сил у нас должно было хватить, естественно, если подвернется там, подходящая для нас колонна противника.
Снова разведка. Дороги гитлеровцами используются, но не с той активностью, как основные. Ну, ничего, если что посидим в засаде подольше подождем. Просто после гибели людей нужно было в ближайшее время устроить немцам большую бяку, для поднятия боевого духа. Минную ловушку делать не будем, там большие колонны сейчас не ездят, а вот пулеметную засаду орг