Прогрессорство, на которое надеялся Корней, медленно, со скрипом, но всеже было. Уже производились зеркала, сталь становилась все лучшей выплавки, стекло, вот и сахар, наконец, получился.
— Любы мой, пошто в печали? — спросила любимая жена, вошедшая сразу после Фомы.
— Как быть дале, люба моя? — ответил я задумчиво.
— Добре буде усе, — сказала Божана и присела ко мне на колени. — Можа в баню?
На лице молодой женщины, которая после родов еще больше похорошела, слегка округлилась в нужных местах и стала уже не миловидной девчонкой, а красивой, женственной, достойной воспевания красавицей. Колдовские завораживающие глаза манили к себе все так же как и в первые дни знакомства, замедляя время и искажая пространство.
— Да, у вечары, люба, токмо аще справы зладить треба, — сказал я, отводя свой взгляд от жены, иначе боялся впасть в беспамятство.
Были у меня женщины в прошлой жизни, много женщин. Тогда для меня это было как особый вид спорта, счет побед в котором значительно перевалил за две сотни. Но я и подумать не мог, что такие чувства, такое тепло, уют как с Божаной, возможны.
— Не запамятовал, любы, што праз три дни треба крестить Богдана — сына Еремея и Белы? А ты не споведался, да не причастился у храме? — спросила Божана, пряча волосы под массивный головной убор. Видеть ее распущенные волосы — моя исключительная привилегия.
Я согласился стать крестным для Богдана Еремеича, но был удивлен выбором меня в качестве кума, считал, что эту почетную миссию возложат на Филиппа, но Бела настояла попросить именно меня. В некоторой степени, позавидовал Еремею, что у него сын. Хотел и я, чтобы рядом на коне лет через десять сидел крепкий мальчуган, но хорошие отношения с Юрием в последнее время значительно сгладили сожаление. Божане же я, конечно, не сказал ни слова о своей зависти. А с чем черт не шутит — может, и породнимся в будущем? Вон у меня товар крикливый, а у Еремея купец-тихоня, только спит постоянно и ест. Вот главное, чтобы это будущее было, и мы сыграли веселую свадьбу через лет семнадцать-восемнадцать.
Главная же головная боль — это предотвратить разорение Руси от монголов! Не то, чтобы я уже такой попаданец, кто живет только ради изменения истории. Мотивация, которая двигает мной, связана личными интересами. Я просто хочу, чтобы жили мои дети и те люди, к которым я уже прикипел.
Если не изменить существующие тенденции развития Руси, то ее просто не станет. Будут это монголы, или германцы, или датчане и прочие шведы, булгары, поляки или литва — не важно! Никто не пощадит слабого, если тот не станет рабом! Как бы не противились пацифисты, именно сила оружия и дух человека, использующего его, определяли историю и величие государства. Слабые же государства только подчиняются сильным. И государство сильное не только людьми, но и системой.
Вот Речь Посполитая, которая претендовала на роль великой европейской державы, была богата и военными традициями и сильными людьми, но система была недееспособная. Я не против демократии, как и либерализма. Вот только считаю, что в любой системе важно иметь возможности быстро принимать решения. И российский абсолютизм, несмотря на многие его перегибы, оказался более решительной и стройной политической и социальной системой, чем польско-литовская.
Так и в этом времени, с которым я уже сроднился, необходимо менять систему, иначе Русь проиграет. Одним из немногих аргументов в закромах тех исследователей, что утверждают об отсутствии ига, или же его плодотворного влияния — это то, что Русь только благодаря разорению получила шанс на выстраивание новой системы и выхода из периода феодальной раздробленности.
Я считаю, что систему поменять можно, вот только нужна личность, которой будет под силу изменить устаревшее лествичное право. Злополучный съезд князей в Любече перечеркнул правовые возможности князей на объединение русских земель. Известные мне князья, как великий князь Юрий, или Василько не подходят для роли знамя единой Руси. Первый, как мне кажется, слабый, второй — сильно далек от великого княжения, да и предан своему дяде. Ну время еще есть…
За последние месяцы произошли некоторые события, о которых стоит упомянуть. Прежде всего, булгарский купец по льду рек прислал целый караван, что впору было задуматься о причинах. Не бывает столько сыра без мышеловки поблизости! Двести овец, да семьдесят коней, хороших коней, а с три десятка из них и вовсе — превосходные туркменской пароды. Теперь селекция лошадей стала во весь рост. Скоро жеребята и от Араба родятся, а тут еще такие лошадки. Легкая кавалерия в нашем воинстве будет лучшей.