Я вышел из горницы и увидел молодого новика из дружины Вячко, который часто выполнял роль посыльного.
— Посольство, треба идти, — кратко сообщил мне светло-русый молодой, но вряд ли внешне моложе меня парень.
— Бер, со мной идешь, — сказал я через плечо в сторону гиганта и зашел в горницу. Надел свои доспехи, взял саблю, пистолет под накидку и отправился переговариваться, уже подозревая, что именно скажут рыцари.
У ворот уже стояли четыре человека. Мейлис с подручным и Вячко со своим старшим сотником. Решил упрашивать князя взять с собой Бера, который выглядел столь внушительно и грозно, что внушал если не страх, то опасение у каждого. А его двуручный извилистый фламберг был бы вершиной мысли в области клинкового оружия, если бы идею не принес в этот мир я, нагло украв у еще не родившегося мастера. Меч в таких ручищах не оставил бы равнодушным никого.
Старейшина эстов переговорил со своим сопровождающим и с игривой улыбкой рукой пригласил Бера, восседавшего на самом крупном затрофейном фризе, встать рядом с ним. Теперь по числу переговорщиков срасталось. Так и отправились.
Подъехав к делегации рыцарей на метров десять, остановились. Минуты три все друг друга рассматривали. И если наши глаза бегали по всем переговорщикам, то их взгляды поголовно устремились в сторону Бера. На губах Вячко промелькнула улыбка.
— И что нужно церковникам? — на немецком проговорил Вячко, видимо уже двадцатилетнее общение с германцами не оставалось бесследным.
— Вячеслав Борисович! Я рад тебя видеть снова. Только вот пришел я за вирой за убитого тобой моего племянника в Кукеносе, — косившись явно непроизвольно на Бера, произнес рыцарь, у которого на его «ведроподобном» шлеме была правая рука.
— Ульрих, не могу сказать, что рад тебе — много ты зла мне принес и виру нужно брать с тебя. Где моя семья, рыцарь? — на последних словах князь закричал и даже привстал в стременах.
— Ну, София-то у меня, — так же проорал рыцарь.
На крики среагировал Бер, который рыча потянулся к своему мечу. Рыцари непроизвольно попятились. И это вызвало явно не уважительные ухмылки в нашей делегации. Только Вячко грозно и зло смотрел на рыцаря с рукой на шлеме.
— Альбрехт отдал ее Тизензаузену и они любят друг друга. Ты пойдешь против барона? Нет — епископу нужна поддержка этого рода, а ты пес Альбрехта. Еще скажи, зачем тевтонов привели? Вы же под их власть пойдете, силы еще потеряете здесь и станете младшими братьями у тевтонского ордена, — продолжал говорить Вячко, видимо, желая зародить недоверие в стане врага.
— Мы прощаем тебя и господа молить будем о твоих грехах, но уходи. Со всеми уходи. Оставь только эстов, их вира еще больше, чем твоя и господь не простит их. День тебе, — перебив Вячко начал свой спич рыцарь.
Вячко демонстративно окинув взглядом вокруг сказал:
— Так ведь — это моя земля!
— А ты подумай, князь, подумай! — не унимался рыцарь. — А ты, Мейлис, беги в лес, я дам тебе пройти, но потом я буду истреблять твое племя до единого — они не угодны Всевышнему, они язычники и убийцы слуг истинного нашего Бога.
Мейлис промолчал, а рыцарь еще раз мазнув по нам взглядом и вновь остановившись глазами на Бере, перекрестился и развернулся в сторону своего лагеря.
Следующий день прошел спокойно, не было даже обстрелов, и я решил выспаться — было предчувствие, что скоро будет не до сна. И оказался прав.
Еще не взошло солнце, как начался интенсивный обстрел из катапульт и сооруженным одним требуше. Камни немцы обливали горючей жидкостью и подожженные уже в полете камни неслись в сторону крепости. Скорее всего, они использовали что-то заменяющее, как работает ботфортов шнур, иначе сами катапульты бы пылали. Через полчаса дали залп и наши катапульты, однако, недолет был в метров тридцать, но наши «артиллеристы» воодушевились, посчитав, что, напрягшись, смогли бы еще туже затянуть канаты на катапультах.
Я объявил тревогу, исходя из активности противника, и все занимали свои места. Важно было найти ту минуту, когда пехота не войдет еще на штурм, но метательные машины противника уже прекратят свой обстрел. Это нужно, чтобы равелины у ворот в крепость были заняты ратниками.
И этот момент настал.
— Выход! — прокричал я и мои слова продублировали.
С разницей в секунды двое ворот начали отворяться, а из них посыпались, казалось, хаотично, ратники. Беспорядок был только кажущийся. Каждый уже рефлекторно бежал именно к тому месту, что было и положено по штатному расписанию. Три минуты и все на местах изготавливаются к бою.
Немцы же опять показали, что они хорошие тактики. Как только ратники заняли равелины и начали восстанавливать дополнительные фортификации, камнемётные орудия выпустили порцию камней уже по равелинам, нанеся тем незначительные, но неприятные разрушения. Еще, до начала боя мы потеряли четверых ратников, по которым угодили камни. Однако, обстрел не остановил действия ратников. Прежде всего, те подняли дреколье, разлили горючую смесь в двадцати-двадцати пяти метрах ото рва равелинов.