Германцев начали сминать. Избиение продолжалось еще минут пятнадцать, когда германцы, наконец, побежали, а вслед им устремились болты и стрелы. Конница же стала разворачиваться, и я увидел, что выстроенная в «свинью» рыцарская кавалерия начинает разбег в сторону крепости. Вот они вошли в зону обстрела, и крепостные катапульты отправили камни навстречу вражеской тяжелой коннице, выбивая рыцарей с коней. Князь что-то прокричал и русичи устремились вперед. В это же время с дикими криками с правой стороны к нам устремились балты, успевшие перегруппироваться и унять панику в своих рядах.
— Все за стены! — прокричал Алексей и те ратники, что уже сражались за валами равелина, устремились на вал укреплений.
Раздался слитный залп лучников, повторившийся через пятнадцать секунд. Дальше в бой вступили арбалетчики. Я достал тряпку, смоченную смолой, поджег ее и бросил в маслянистое место. Вокруг равелина быстро вставала стена огня. Но балты не остановились и, вбегая в лужи и ручьи разлитой воспламеняющейся жидкости, кричали от боли, когда загоралась их одежда. Те, кто вступал в лужи разлитой жидкости падали от боли — их ноги, цепляя капли нашего «напалма» моментально покрывались лопающимися волдырями. А арбалетчики все стреляли и их болты находили свои цели. Выставленные копья и слаженный бросок сулиц окончательно разубедил балтов наступать и те бросились врассыпную подальше от творящегося ада.
Главные же события разворачивались на поле, где русская конная рать пошла в атаку на рыцарей. На мой взгляд — спорное решение, но рыцари могли успеть прийти на помощь своим пехотинцам, и тогда уже удача могла отринуть от нас.
— Филип вышел у полночные ворота з тремя сотнями конных, — сообщил мне подошедший Тимофей. Мой адъютант не был рядом во время сечи, но явно поучаствовал в ней, так как был весь измазан в крови и явно не своей.
Две рати встретились лоб в лоб, и сразу сказалась удачная тактика орденцев. Их строй выдержал натиск и, напротив, начал продавливать русичей, которые уже отступали. В это время срочно восстанавливались оборонительные сооружения, закреплялись секции дощатых стен. Русичи начали отступать, неся существенные потери, и сеча была уже в двухстах метрах от равелина и дальше продолжала приближаться. Защитники укреплений уже закончили выискивать дротики, болты и стрелы на месте недавнего боя и так же изготовились к новому этапу противостояния.
Когда до наших укреплений оставалось уже около ста метров, подали в рог сигнал и русичи хлынули в разные стороны, оставляя единственное свободное пространство между нами и рыцарями.
— Бей! — закричали одновременно и Еремей и Алексей.
Сотни изготовленных болтов устремились к германским всадникам, которые уже приблизились на семьдесят-шестьдесят метров к укреплениям и скоро старались развернуть коней. Как бы не были выучены и профессиональны рыцари, но мгновенно развернуть лошадей и в строю уйти были не способны. Образовалась свалка из германских всадников и в этот момент с вражеского тыла с криками выскочили сотни Филиппа, и рыцари оказались зажаты в клещи, при этом нарушив построение.
Рубка была знатная, нельзя сказать, что русичи сильно уступали рыцарям, особенно было заметно, что доспех большинства русских был лучше. Однако, полностью разгромить орденцев не удалось и порядка двух сотен крестоносцев вырвались, и на всем скаку, изматывая в конец уже уставших лошадей, устремились в редкий лес, который окружал Юрьев.
Всенародного ликования не произошло и срочно, под командованием раненого в руку Вячко, стали формироваться отряды, которые растекались по округе в поисках бежавших врагов.
Интермедия 2
Интермедия 2
— Князь! — в княжескую палату не вошел, а ворвался Евстафий — правая рука и верный соратник полоцкого князя Святослава Мстиславовича.
Князь — уже не молодой мужчина лет сорока, был опечален. Уже больше часа он размышлял над своей судьбой. За свои годы он так и ничего значительного не добился. Был новгородским князем, но правил только один год затаил злобу на новгородцев, которые добавили ему еще тогда, шесть лет назад морщин и седых волос. И можно ли гордиться тем, что побывал на новгородском столе? Вольный торговый город очень удачно поддерживал свой особый свободный статус через политику призыва и изгнания князей. Причем приглашал из разных княжеских домов. То владимирские, то черниговские, киевские, да все побывали в Новгороде.