Четыре дня принесли пополнение нашего войска в три тысячи, эсты так же решили пополнить отряды Мейлиса.
Уже как неделю постоянно шли обсуждения плана осады, большинство из которых подразумевали планомерную осаду города и невозможность его взять с наскока. Я же тем временем организовывал постройку катапульт и требуше. Метательных машин было уже больше двадцати. Однако, не на это я рассчитывал. У Вячко была небольшая артель плотников, которые ладили метательные машины еще в Юрьеве, сейчас же они осваивали невиданное до сели требуше, которое начали собирать крестоносцы, но не успели.
— Князь, — поклонившись, я вошел в шатер Вячко. — Якоже врата падут — посылай ливов и латгалов на град.
Я вывалил информацию и ждал отклика. Князь же молчал и удивленно смотрел на меня.
— А падут врата? — спросил князь, сморщившись. Он уже привык к моим «закидонам» и не чинил препятствий. Однако, взять ворота, у которых возвышались донжоны?
— Ты дай им пораду князь, остатнее мое, — отрезал я.
— Добро! — кратко ответил князь и усмехнулся своим, неведомым мне мыслям.
На следующий день все метательные машины работали по одному участку замка, вдали от ворот, которые мы планировали взять. Уговорил я князя, чтобы одновременно с нашим выходом, начали демонстративно готовиться к штурму именно на другом участке стены, чтобы отвлечь защитников.
Ночью, когда до рассвета оставалось не больше часа я, десяток Андрея и лучшие десять арбалетчиков генуэзцев со своими массивными щитами, выдвинулись к центральным воротам Риги. В руках ратников были две шашки и связка гранат. Ворота были деревянными с металлическими пластинами. Я рассчитывал на то, что гранатами получится если не разломать ворота, то значительно их расшатать.
Подошли к воротам пятеро, остальные взяли на прицел донжоны и соседние участки крепостной стены. Непуганые воины с крестами толи спали, толи и не заметили нас, только когда начали вбивать скобы с гранатами на, как казалось, самые уязвимые участки ворот, послышался хлопок арбалета и вскрик любопытного защитника крепости. Я резко вскрыл дымовую шашку и ускорился крепить гранаты, кольца которых были на веревках. Присоединил взрывчатку к петлям.
— Ходу! — скомандовал я и первым рванул в нарастающую густоту искусственного тумана.
На счет одновременно рванули веревки, привязанные к кольцам гранат и, пробежав еще метров пять, упали и закрыли голову руками, пытаясь вгрызться в землю.
Взрыв разворотил и ворота, и даже часть правого донжона дала трещину. Однако, за воротами оказалась металлическая решетка, которую только погнуло. Самое глупое и не рачительное использование возможностей, которое было у меня в этом мире.
Чертыхаясь от бесполезности своих действий, мы стали отходить в дымке, когда скорее услышали, чем увидели, приближающихся людей. Дымка становилась менее густой, и я смог различить балтов, которые в полной тишине бежали к воротам. Они несли лестницы и, что порадовало, большой таран с крышей и цепями, охватывающими массивное заостренное бревно. Таким тараном будет достаточно разочек ударить по уже хлипкой решетке, чтобы та дала желанный проход для ратников.
Послышались выкрики и к воротам начали сбегаться защитники города. Звон спускаемой тетивы, ругань, удары тарана, вот и конское ржание — рыцари пожелали делать вылазку. На мой взгляд — глупо! Дым все еще не рассеялся, и атаковать в неизвестность — погибель!
Одновременно вновь единым залпом ударили метательные орудия, пославшие камни в сторону дальнего участка стены и я увидел, как выходят отряды эстов и русичей со штурмовыми лестницами. Стало обидно, получается, князь до конца не верил в то, что у меня получиться, и как не горько осознавать — оказался прав.
В это время латгалы и ливы уже проломали металлическую решетку, вырванную из каменных стен, и потащили таран через галерею к последней преграде — еще одним воротам, которые по данным разведки были более хлипкими. Однако галерея представляла собой ловушку для нападающих, сверху на балтов валились камни, лилось горячее масло, и сыпались арбалетные болты. Все горело, пылало, но балты шли вперед.
Им вторили эсты и русичи, которые споро влезали по лестницам на стены города и гибли, падали, сраженные болтами, копьями, особо рьяных, которые уже всходили на стену рубили алебардами. Тысяча ратников, которые напрямую подчинялись мне оставались недвижимы. И это было неправильным. Я растерялся, думал, что захват Риги окажется легкой прогулкой, но опять недооценил средневековье, а себя уже слишком вознес — больно падать придется.