— А хорошо говорит! Многие поверят, или после таких слов испугаются спорить. Землю забрали русичи? Да! Кровь была? Да! Не станет же говорить этот вождь, сколько русских поселений мордва пограбила и скольких девок обесчестила? Мы все нагрешили, нам говорить нужно и с русскими дружить следует, — тихо, только слегка шевеля губами, проговаривал Антяс. Он очень боялся сорваться и высказаться, поэтому отвлекал себя как мог.
— Великий эмир Челбир идет за трофеями к татарам, разобьет их, и еще в большую силу войдет, и только Русь будет мешать булгарам завоевать величие. А мы платим дань Булгарии. Когда вместе с эмиром победим Русь, то войдем в силу как они, — не унимался «оратор». И, как не было горько и даже противно, ему кивали и явно одобряли весь тот бред, что сейчас нес воинственный представитель мордвы.
Антяс уже провел несколько встреч с другими военными вождями племен и больших родов. Это были люди, которых посоветовал ему отец. Молодой парень, как его вначале воспринимали все умудренные мужчины, смог удивить своим умом, фактами и доводами, чтобы не участвовать в походе. Вот только принять четкую позицию и высказаться против тех сладких и псевдопатриотических речей, что сейчас звучат, уже никто не решиться.
Если бы земли мокши были рядом с границами Руси, особенно рядом с воинской школой, Антяс уговорил бы старейшин перестать платить дань булгарам, а попроситься на Русь со своей землей и всеми родами. А его полторы тысячи воинов всяко смогут защититься при поддержке русичей.
Один вопрос терзал молодого военного вождя — говорить Перваку или Корнею о готовящемся большом набеге, или нет? Будет ли это предательство или предательством станет не сказать? Молодой воин не желал смертей своих соплеменников, но понимал, что ответ Руси, той, которая сейчас становится великой при Ярославе, будет очень жесткий и показательный. Он будет один, но, возможно фатальный для всех родов мордвы. И как быть ему?
Эпилог 2. Битва при Тавризе
Чингисхан восседал на подушках у подножья горы Эйнали и наблюдал, как развертываются тысячи воинов, чтобы вступить в бой, наверняка последний, для великого хана. Некогда Темучин, а сейчас «сокрушитель мира» прожил яркую жизнь, перипетии которой выдержать мог только он. И унижение в детстве, насилие и кровь во всей степи, постоянное бегство и сражения, как только вошел в силу, плен и пытки — многое случилось на пути к главной юрте всех монголов.
Самое же большое испытание для еще тогда Тимучина было пленение Борте — его единственной любви. Чей на самом деле сын Джучи или меркитского плена или Темучина — было не совсем понятно? Когда меркиты напали на Темучина, чтобы отомстить ему за действия его отца, укравшему мать будущего Чингисхана, молодому мужу пришлось оставить свою жену. Так же со своими женами поступили и многие его воины. Именно тогда Тимучин научился жертвовать всем ради победы, что часто делало именно его победителем в, казалось, невозможных ситуациях. Не знала в момент пленения Борте, что беременна, но любовь у них была даже той злополучной ночью, когда и напали подлые меркиты, а после ее насиловали.
Чувство вины и искренняя любовь, познакомившихся еще в детстве Тимучина и Борте, перевесили все сомнения о происхождении «неожиданного гостя» — так назвал первенца будущий Чингисхан. И сейчас, если кто и говорит о сомнительном родстве Джучи, великий хан берет это оскорбление на свой счет и уже не один десяток языков остались без своих носителей. Еще бы и Угедея укоротить, но пока, в период новых испытаний, этого делать нельзя. А после битвы нужно придумать, как наказать свою жену, которая никогда не заменит Борте, да и Угедея, следующего по старшинству сына после Джучи. Они совершили немыслимое — ослушались воли великого хана и пытались убить Джучи. И пусть теперь всем выгодно злодеяния валить на мусульман и Джелал-ад-Дина, но Чингисхан не стал бы великим ханом, если бы был глуп и умел прощать — степь убивает слабых. Вот только и старший сын не до конца выполнял волю отца и где ему приказывали воевать, присоединял земли переговорами.
Сейчас же продемонстрированный старшим сыном подход оказался очень выгоден. Оказывается. Джучи любят на его землях и уважают не как завоевателя, но как своего господина. Три тумена прислали кипчаки, башкиры, которые не хотят жить под булгарами, прислали пять тысяч воинов, даже жители городов Хорезма выставили тяжеловооруженную пехоту в два тумена. Если посчитать тех воинов, что привел Субедей-богатур, личная гвардия Чингисхана, возглавляемая младшим сыном Тулаем, монголы Джучи и его сына Орды, два тумена Угедея. Получалось больше ста семидесяти тысяч — такого войска монголы никогда не собирали. Да, много кипчаков, горожан — но на то и политика сына Джучи сработала. Не всегда, оказывается, плохо подчинять договором.