Утешало Макса только то, что одновременно велось четыре матча. Кейли Адамс играла на противоположном конце зала и не увидела его позора.
Помнится, в сентябре Макс был необычайно рад, что его тайная любовь будет ходить на физкультуру в одно время с ним. Теперь Макс уже не помнил, почему считал это плюсом. Он не был спортсменом, поэтому не мог очаровать Кейли своими способностями, и слишком плохо ее знал, поэтому не мог вертеться рядом и отпускать остроумные шуточки об абсурдности уроков физкультуры.
Присутствие Кейли приносило одни проблемы. А сегодня она играла в команде Макса. Еще один провал на подаче станет убийственным для его и так хрупкой самооценки.
Почему он не потренировался подавать прошлым вечером? Хлоя раньше играла в волейбол, и в гараже где-то валялся ее старый мяч. После неудачи в понедельник Макс пришел домой в полной решимости найти его и попрактиковаться в подачах. Но парня затянуло в бесконечную воронку видео уличных драк, и вечер незаметно закончился.
И теперь он за это заплатит. Уже совсем скоро настанет его очередь подавать. Макс молился в надежде, что девять двадцать три, когда их отпустят в раздевалку, наступит раньше. Увы, он был следующим, а часы показывали лишь девять шестнадцать.
Паренек в противоположной команде выбил мяч за поле. Мяч приземлился в нескольких шагах от Кейли. Они с Максом оба пошли его подбирать.
Кейли оказалась первой. Она повернулась, кинула Максу мяч — немного неловко, ибо она тоже не была спортсменкой, — и скромно ему улыбнулась.
На короткий, но прекрасный момент у Макса запело сердце. А потом с другой стороны сетки донеслось лошадиное ржанье Грейсона Оливера:
— Прикрывайте яйца, пацаны! Хрен знает, куда этот полетит!
Кейли пошла на свое место в среднем ряду, а Макс поморщился. Настроение у него упало…
— Что ты как маленький, Грейсон? — фыркнула одна из девчонок, отчего Макс почувствовал себя еще более жалким.
Он встал на линию подачи и, взвешивая мяч в руке, оглядел поле.
Все ребята смотрели на Макса — в основном из чувства самосохранения, потому что Грейсон был прав. Никто, даже сам Макс, не мог предсказать, куда полетит этот мяч.
Макс глубоко вздохнул.
А потом с легким щелчком погас свет и зал накрыла тьма, и Макс впервые за четырнадцать лет своей жизни задумался о том, что боги, возможно, все-таки вмешиваются в дела смертных.
Дэн
— Что, черт возьми, происходит?
Пит Блэквелл в замешательстве покачал головой, разглядывая раскинувшуюся перед ним картину. Они с Дэном шли на запад вдоль магистрали Ньюарк — Джерси-Сити в растянувшемся караване из сотен пассажиров, словно беженцы на войне.
Под влиянием непонятной силы оказались не только поезда, телефоны и самолеты, но и машины тоже. Четыре полосы были забиты автомобилями. Водители стояли на дороге, недоуменно переговариваясь друг с другом, разглядывали пламя и дым, поднимающиеся от обломков самолета в миле отсюда, или тупо пялились в неработающие телефоны.
— Кровь все еще идет? — спросил Дэн у Пита.
Пит сощурился, осматривая лицо товарища:
— Да, немного.
Дэн промокнул распухшую рану скомканной салфеткой:
— Думаешь, придется зашивать?
— Возможно. Зависит от того, как ты относишься к шрамам на лице. На, возьми. — Из кармана куртки Пит достал белоснежный квадратик. — Мой платок.
В ответ Дэн показал свою окровавленную салфетку:
— У меня есть, спасибо.
— Возьми, — повторил Пит. — Серьезно.
Дэн уверенно покачал головой:
— Все в порядке.
У него ныл живот. Дэн подозревал, что боль возникла скорее не от травмы, а от стыда за то, как неловко он вел себя в поезде. Ему хотелось компенсировать это каким-нибудь геройским подвигом, а принимать от другого человека его платок казалось чем-то противоположным героизму.
— Ты уверен, что нам не нужно вернуться и помочь людям с самолета? — спросил Дэн.
— Что ты хочешь сделать? — усмехнулся Пит. — Кровью их залить?
— Не знаю… вывести их в безопасное место?
— Я не думаю, что такое падение кто-то пережил. И даже если я не прав, — Пит потянул за лямки своего рюкзака, — у меня нет ничего, что поможет при ожогах третьей степени. Кроме, может, платка. — И он снова протянул его Дэну. — В котором ты отчаянно нуждаешься. Возьми.
— Мне не…
— Нужно, нужно! Бери! Я перестану чувствовать себя идиотом за то, что его взял. Ношу их с собой уже годы и никогда не использую.
— Ты не высмаркиваешься?
— Высмаркивался бы. Теоретически. Просто никогда не нужно. Ну же, возьми.