— Кем бы она ни была, без сомнения, это слова мудрой женщины. — поднос звякнул на столе, а стакан с ягодным морсом был пододвинут ближе. — Прошу, позаботьтесь о себе. Если выпьете его, в вас проснется аппетит. Не ведите себя как маленький, вы все-таки наш правитель! — сложила руки в боки и нависла над ним.
Магистр замялся, но стакан все-же пригубил. Хотя на большее его не хватило, и от остального он отказался. Плохо, что кухарка это увидела только когда вошла уже в пустой кабинет чтобы забрать поднос, к которому так и не притронулись. Она знала, что магистр был в своих покоях, и наверняка опять пил в одиночестве. Ах, как бы ей хотелось, чтобы он ожил внутри и открылся хотя бы кому-то. Ведь она знала, что в душе он очень добрый, но когда на него легло такое тяжелое бремя, с этим грузом на плечах он стал совсем черствым и закрытым, ни за что, не желая впускать кого-то в свое сердце.
А владыка тем временем лежал на своей постели после горячего расслабляющего душа и смотрел в узорчатый потолок, прокручивая в голове множество мыслей, до сих пор ощущая в руках хрупкую тоненькую шею и гладкую бархатистую кожу одною юной вредной особы. Он не пил, как думала Тамари, нет, сейчас ему не хотелось притрагиваться к алкоголю. Одно только упоминание о нем пробуждало в нем воспоминания о совершённой ошибке.
Сон все никак не приходил, он сел в кровати и взъерошил волосы. Это напомнило ему еще об одной вещи. О том моменте, когда он в порыве страсти позволил ей прикасаться к себе. Он не позволял этого даже своей любовнице, которая также трепетала в его руках. Но каждый раз, когда она пыталась притронуться к его волосам, а уж тем более рогам, он отстранялся от нее, чуть ли не шипя. Рога были его уязвимым очень чувствительным местом, которое он никогда никому не открывал. Смотря на всех сверху вниз, он не позволял даже взглянуть на свою макушку, а тут…когда во время страстного поцелуя прерывистыми движениями она пальчиками прошлась по его шее, когда неумелым движением сжала его волосы, он готов был заурчать от удовольствия и стискивать ее в руках сильнее. А когда она дотронулась до рогов, он вздрогнул. Внизу живота сладостно заныло и совершенно не хотелось отстраняться. Это было самое уязвимое его место, и он сам не понимал, почему открылся ей. Позволил творить все это, и почему то получал от этого так много удовольствия. Готов был поддаться порыву, ее неопытным рукам, ее пальцам, губам…
От всех этих мыслей внизу живота снова заныло, но к Сицилии бежать он не спешил. Сейчас не хотелось сжимать в руках другую. Одна мысль об этом почему-то казалась противной, хотя он делал это много раз… Спал с женщинами, думая совершенно о другой. Как бы это ни было подло, он делал это неисчисляемое количество раз и раньше не чувствовал угрызения совести или не считал это чем-то отвратительным. Но сейчас ему хотелось увидеть ее. В атмосфере мрака он встал, накинул на себя халат и побрел к ее покоям.
В комнате было темно, значит, она спала. Осторожно, чтобы не издавать ни звука, он прикрыл дверь и приблизился к ней. Было в этих тайных приходах для него что-то такое будоражащее. Снежок шевельнулся и открыл глаза, но тут же закрыл, даже не подумав будить хозяйку. Он принял магистра давно, еще с первой встречи, когда перенес ведьмочку в его дворец. Ведь магистр понял сразу, что это не простой маленький зверек, живущий в лесу беззаботной одноклеточной жизнью.
Рука правителя скользнула по ее руке, он проверял, отреагирует ли она. Но стоило к ней прикоснуться, как ему захотелось погладить ее и легонечко сжать. Он провел по нежной коже, которая показалась довольно прохладной, поэтому магистр положил ее руки параллельно телу и накрыл одеялом по самую шею. Он заметил, как рядом с ней становилось легко дышать, будто воздух наполнился свежестью и несвойственной этому месту чистотой. Это именно то, о чем говорила повариха, что тьма развеивается, оставляя после себя лишь приятный аромат свежести.
Сейчас, когда на ней не было этих огромных очков и странных косичек, с распущенными волнистыми волосами, раскинутыми по подушке, и такой спящей безмятежной мордашкой она казалась ему ангелом. Еще раз задержав взгляд на шее, поморщился. На коже все еще были следы. Как же сильно он сжал ее, что на ней остался ободок пальцев. Он провел по ней рукой, произнося заклинание, и метки начали пропадать. Повелитель делал все это осторожно, чтобы ненароком ее не разбудить. Пропустил волосы между пальцев, словно расчесывая их, погладил по голове и, склонившись, поцеловал. Нежно, почти невесомо, затем чуть сильнее с нажимом прикасаясь губами. Но большего себе позволять было нельзя. Отстранился, еще раз поправил одеяло:
— Если бы ты только могла меня послушаться, и не задавать так много не нужных вопросов, а просто подождать… — прошептал он с такой нежностью, что можно было испугаться, зная, кто это сейчас говорит. Встал и вышел из комнаты.
Сетия
Сон был спокойным и безмятежным. Ворочаясь в кровати, не хотела вставать и уткнулась лицом в мягкую пуховую подушку, радостно дрыгая ногами. Сейчас мне было хорошо, по-настоящему.
Вчера я долго не могла уснуть, ворочалась в кровати и всячески не хотела засыпать. Хоть перина и была мягкой, видно я уже успела привыкнуть к новому месту, поэтому сон обходил меня стороной. В последнюю попытку закрыла глаза и принялась считать заморских каракатиц, когда дверь еле слышно отворилась. Кто-то медленными, но уверенными шагами приблизился к кровати и присел на край. По носу легко прошелся знакомый аромат парфюма. Его парфюма! Мне было страшно и одновременно волнительно.
«Неужели решил придушить, пока я сплю? С него станется. В прошлый раз передумал, а сейчас снова решение, небось, поменял, и захотел завершить начатое»
Но я не двигалась, выжидала, что же он сделает. И он сделал то, чего я не могла бы представить даже в самом реалистичном сне. Провел по моей руке и сжал, гладил кожу. Когда он проводил по ней своими широкими ладонями с грубоватой кожей по моему телу чуть ли не бежали мурашки, я старалась успокоиться, но сердце отбивало такой бешеный ритм, что я думала, магистр услышит и все поймет. И точно меня придушит, не от злости, так от смущения или неожиданности. Но когда его губы коснулись моих, непроизвольно задержала дыхание, не в силах дышать. Эти губы я не могла перепутать ни с чьими другими, более того, я точно знала, это был он! Его запах, его прикосновения, которые словно обжигали кожу. Такое легкое, почти невесомое касание пробуждало внизу живота целый ворох бабочек. Так хотелось прильнуть к нему, ответить на его поцелуй, но быстро себя осекла.
«Что же с ним происходит? Днем невозмутимый и жестокий, грубый и надменный, не хочет слушать и не терпит пререканий, но под пологом ночи становится таким? Какой он настоящий? Для чего он делает все это? Чего именно добивается?»
Как же много вопросов порывалось в мою светлую голову всего-лишь от маленького секундного касания. Я готова была взлететь до самого неба, и разом рухнуть вниз лишь только от этого. Что же со мной делает этот мужчина…
Но когда он обратился ко мне спящей, уверенный что я его не слышу, я так и обомлела. С какой теплотой он просил меня не быть безрассудной, просил его понять. Окончательно запуталась, но одно решила для себя точно. Я попробую дать ему еще один шанс.
Глава 28
Сетия
После плотного завтрака меня не пришлось долго уговаривать, чтобы отнести магистру поднос. Решила вести себя непринужденно, в любом случае дворец я покину, но хотя бы сохраню хорошие дружеские отношения. Смогу наведываться сюда периодически и время от времени узнавать новые факты расследования. Что-то магистр все равно расскажет, пусть и не такое важное. Ночное происшествие оказало на меня довольно сильное впечатление, и хотелось во всем разобраться.
— Тук-тук! — ворвалась я в кабинет и торжественно прошагала до стола. Не дождалась ответа или какой-либо реакции, и просто поставила ему под нос прямо на документы. Он открыл рот, чтобы возразить, но я с радушной улыбкой не дала этого сделать. — Кушать подано. Возражения не принимаются! — отчеканила и села на стул перед ним.