Я выхожу, пропуская две машины и перехожу через дорогу. На асфальте еще поблескивают мелкие осколки стекол. За два дня колеса автомашин не сумели подобрать их.
Кольмар подходит ко мне и начинает давать объяснения, а я достаю снимки и чертежи.
Так. Манолов, видимо, потерял управление сразу же, как только вошел в поворот. Но он должен был увидеть фары встречного грузовика. Шофер грузовика также не мог не заметить включенные фары его автомобиля, однако он не снизил скорости, а значит, и не предполагал беды. И лишь когда автомобиль Манолова оказался в полосе встречного движения, изо всех сил нажал на тормоза.
На асфальте хорошо видны следы торможения грузовика — плотные черные полосы. Прикидываю на глаз их длину и сверяюсь со схемой. При таких следах скорость грузовика равнялась приблизительно восьмидесяти километрам в час. Однако столкнуться с тяжелым грузовиком — все равно что налететь на танк!
— Как вы считаете, что могло произойти, если бы не было грузовика?
Вопрос мой обращен к Кольмару. Тот смотрит на следы, прикидывает расстояние от поворота до места, где мы находимся, и потом осторожно отвечает:
— Знаете, трудно сказать… Может быть… автомобиль остановили бы перила. Хотя был случай — я наткнулся на него в архиве — когда один микробус перелетел через них и упал вниз.
Он указывает глазами на крутой откос. Здесь довольно высоко, не меньше пятнадцати метров. Шоферу автомобиля, в случае падения отсюда, грозят не только царапины.
— Ясно, — говорю я. — Вы хорошо водите машину?
— Да, господин инспектор, — с нескрываемым удивлением отвечает Кольмар.
— Давайте вернемся назад и попробуем осилить поворот без использования тормозов.
То, что я задумал, не так уж сложно понять. Техническая экспертиза вычислила скорость Манолова — приблизительно девяносто километров в час. Не очень большая скорость для такого шоссе. Даже если специалисты чуточку завысили эту цифру (в желании оправдать своего шофера!), это не меняет дела. Я это знаю, но мне хочется поставить себя на место Манолова.
Кольмар, пропустив несколько машин, разворачивается. Мы проезжаем поворот, и метров через сто он останавливается, а затем вновь разворачивается и резко нажимает на педаль газа. “Вольво” ревет, набирая скорость. Скалы мелькают за стеклами машин, у меня появляется чувство, будто я вот-вот свалюсь с сиденья, инстинктивно я хватаюсь за приборную панель.
В этот момент Кольмар все же нажимает на тормоза и выворачивает руль вправо. Белые осевые линии уже давно пересечены, мы находимся во встречном полотне движения, а метрах в ста перед нами — спортивный автомобиль. Он проносится мимо, а возмущенный шофер грозит кулаком и делает нам знаки, понятные водителям всех стран.
Часы на приборной панели показывают, что весь опыт длился не больше пятнадцати секунд.
Кольмар съезжает на обочину, останавливается и смотрит на меня
— Это невозможно, господин инспектор! При такой скорости… Я, конечно, до конца не могу быть уверен, но, по-моему этот поворот нельзя взять на такой скорости.
Пятнадцать или двадцать секунд. В это время начинается неожиданный приступ. Боль ужасна, как удар ножа. Дыхание останавливается, человек ничего не видит и перестает что-либо соображать. Инстинктивно хватается за грудь. Наверное, именно это сделал Манолов. А неуправляемый автомобиль несся со скоростью девяносто километров в час.
Манолов все равно не смог бы осилить этот поворот, судьба его была решена метров за сто до него.
Кстати, метрах в ста от него находилась и небольшая придорожная стоянка. Может, это простая случайность, но почему-то совпадение это мне не нравится.
Более удачного места для аварии трудно придумать. Место, где удобно ликвидировать того, кто мешает.
— Можем возвращаться, — говорю я. — Давайте-ка поменяемся местами.
Кольмар уступает мне место водителя. Я проверяю ногой педаль сцепления, тормоза… Как-никак машина мне совсем незнакома! Хотя вскоре я убеждаюсь, что управлять ею довольно приятно и скорость у нее приличная.
На обратной дороге мы в основном молчим. Кольмар спрашивает разрешения закурить, а я обдумываю то, что мне удалось увидеть и почувствовать.
Неизбежная авария, причем — тяжелая. Именно это заставляет меня заподозрить что-то неладное. Даже не заподозрить, а прийти к твердому убеждению, что место катастрофы было выбрано заранее. И столкновение с грузовиком — не просто авария, имея в виду, что за автомобилем Манолова велось наблюдение.
Нужно вернуться в комиссариат и заняться машиной Жени! Осмотреть ее сантиметр за сантиметром, не пропустив ничего! Причем немедленно!
Мы въезжаем в город. Я уже ориентируюсь в нем, но все же прошу Кольмара показывать дорогу. Мы сворачиваем у пансионата ЮНИЭЛ, я нахожу тесное местечко на стоянке и втискиваю туда машину.
— Коллега Кольмар, — говорю я, — ждите меня в гараже комиссариата. Я на минутку поднимусь к себе и тотчас же приеду.
Кольмар понимающе кивает и направляется к перекрестку, а я быстро поднимаюсь в свой номер. Мне нужно порыться в чемодане и заглянуть в один справочник.
Комната находится в том же виде, в каком я ее оставил. Никто не входил сюда, а горничной, наверное, было приятно обнаружить на ручке двери картонного человечка, прижавшего палец к губам. Но на всякий случай проверяю тайные метки, оставленные мною на двери. Потом достаю справочник, просматриваю главу под интересующим меня названием и укладываю в “дипломат” несколько необходимых вещей. Оказывается, я не располагаю всем необходимым, это осложнит работу. Однако придется потрудиться одному. Мне не хотелось бы привлекать к этому делу людей из лаборатории Ханке.
Я захлопываю “дипломат”, вешаю картонного человечка на ручку двери и выхожу.
***Кольмар ожидает меня у входа в гараж. Пожилой полицейский почтительно берет под козырек, но все же снова педантично проверяет наши документы.
В это время я придумываю задачу для Кольмара.
— Коллега, — говорю я, — можно ли добыть справку об авариях, которые произошли на том месте? Или хотя бы — рядом с ним?
Кольмар что-то высчитывает в уме, а затем объясняет, что сделать это нетрудно, но все же потребуется немного времени. Час или чуть больше. Подобных аварий было около десятка. Нужно проверить в архиве транспортной полиции.
— Тогда займитесь этим! — приказываю я. — Когда будете готовы, приходите сюда.
Конечно, интересно получить данные об авариях, но важнее сейчас остаться одному. За час—полтора, мне кажется, я сумею проверить возникшее предположение.
Кольмар, по своему обыкновению, щелкает каблуками и уходит, а я отпираю ключом решетку. Кладу “дипломат” на крышку багажника разбитого автомобиля и достаю из него старенький набор для снятия отпечатков, а также маленький, но мощный фонарик. Начинается второй акт задуманной пьесы об инспекторе и его ненужном хобби.
Но если тот, другой, внимательно следит за ходом пьесы, ему не до смеха. Поскольку в поисках отпечатков я проверяю один за другим все осколки стекла, которым усеяны сиденья, приборный щиток и пол автомобиля.
Это — поистине сизифов труд, тем более абсурдный, если учесть, что я знаю, что ищу, но не знаю, как это выглядит.
Проходит минут пятнадцать или больше, от неудобной позы начинает ломить поясницу. Именно тогда мне приходит в голову мысль осмотреть смятую и искореженную вентиляционную трубу. Я поддеваю пластмассовую решетку и под ней нахожу тоненькую стеклянную чешуйку, совсем не похожую на остальные осколки в машине. Я сразу же прячу ее, выбираюсь наружу и обхожу автомобиль. Во-первых, нужно размяться, а, во-вторых — оценить обстановку.
Никто мною, кажется, не интересуется. Пожилой полицейский в противоположном конце гаража что-то объясняет своему молодому коллеге, оседлавшему мотоцикл, который время от времени форсирует мотор. Оглушительный рев периодически наполняет все помещение.