Затем события начали развиваться в полном соответствии с моим предположением. Он долго рассматривал машины, подолгу останавливаясь возле каждой, и наконец задержался возле нашего покореженного “пежо”.
— Эрик поинтересовался у него, какие части ему потребуются и не хочет ли он воспользоваться услугами монтера, — поясняет Кольмар.
Эрик — это наш человек на складе. Я вполне оцениваю его работу скрытой камерой — фотографии очень приличные для тех условий, в которых они делались.
— Ну и?
— Тот тип не стал ввязываться в разговор. Просто сказал, чтобы “пежо” доставили ему по указанному адресу. И добавил, что будет там к одиннадцати часам.
— И кто же это?
Кольмара распирает гордость именно потому, что он знает имя этого мужчины. И я его хорошо понимаю. Для того чтобы меньше чем за час по крупицам собрать сведения о нем, ему пришлось немало побегать под дождем и покрутить диск телефона.
— Петер ван Гроот, — сообщает Кольмар. — Представитель ряда фирм по производству медицинской аппаратуры.
— А адрес, оставленный им?
— Это его дом. А также нечто вроде конторы.
Ясно, что они начинают действовать. И даже не стали выжидать, решили взяться за дело немедленно. Кольмар, которому ничего не известно об ампуле, причинившей смерть Манолову, не совсем понимает, что означает вся эта суета вокруг разбитой машины, однако и его охватил азарт преследования.
Кольмар поворачивается к висящей на стене карте.
— Коллега, где находится этот дом, — спрашиваю я.
— В Бергстадене.
Стоя у карты, Кольмар пальцем обводит район, испещренный густой сетью улиц, островами и извилистыми каналами. Из его объяснений мне становится ясно, что в этом районе живут избранные — владельцы небольших вилл, поселившиеся вдали от шумных городских улиц и дымного порта. Типичный аристократический квартал, где люди живут замкнуто и куда закрыт доступ для простых смертных. Мне нетрудно представить, как он выглядит и какие драмы разыгрываются за изысканными фасадами изящных коттеджей.
— У меня есть одна просьба, — говорю я Кольмару. — Опишите мне путь, по которому будет доставлено “пежо”.
— Я… Я как-то не подумал об этом, господин инспектор. Но если нужно, я немедленно свяжусь с Эриком.
— Ни в коем случае! Прикиньте просто, какую дорогу вы выбрали бы на месте шофера.
Кольмар вдруг становится похожим на нерешительного школьника, вызванного к доске учителем географии. Разыскав на карте склад, который находится практически на окраине в противоположной части города, он проводит от него линию к одной из самых широких городских артерий и задумывается.
— Наверное, он проехал бы по Тюрингатан… Да, скорее всего по ней.
Это довольно длинная улица, одним концом она упирается в пресловутый аристократический квартал. В принципе, неплохо было бы иметь под рукой компьютер, чтобы рассчитать, откуда мог бы проехать грузовик с катастрофировавшим “пежо”. А так как Кольмар не компьютер, ему приходится изрядно попотеть над решением этой задачи. И все же, после того как он долго рассматривал лабиринты улиц с односторонним движением, мосты и автобусные маршруты, он, страдальчески вздохнув, показывает на одну из площадей.
— Вот здесь они непременно проедут, господин инспектор!
Площадь находится посередине Тюрингатана, значит, после нее свернуть грузовику некуда.
Я начинаю анализировать предполагаемый маршрут. Потом даю Кольмару несколько различных по сложности заданий и покидаю здание комиссариата, мысленно стараясь как можно лучше распланировать свое поведение на следующий час. Я посвящаю его отправке телексов в Софию, провожу серию телефонных разговоров, причем один из них — с Велчевой, и у меня как раз остается время для того, чтобы на автобусах добраться до площади на Тюрингатан.
Поиск площади отнял немного больше запланированного времени, поскольку я плохо знаю город, но в конце операция заканчивается успешно — я нахожу нужную площадь. Выполнение первой части плана завершается тем, что я бросаю якорь на автобусной остановке вблизи площади.
Дождь действует на нервы. Над городом повисли серо-стальные тучи, словно подобранные по цвету со всего Балтийского моря, а я торчу на автобусной остановке, изучая расписание движения автобусов. Занятие это не вселяет в меня бодрости, ибо промокший плащ все сильнее начинает липнуть к плечам Гораздо больший оптимизм внушают мне такси — тут и там мелькают зеленые огоньки Поэтому есть надежда, что при необходимости одна из машин окажется под рукой.
Итак, особняк в Бергстадене, в одиннадцать часов. Меня живо интересует, кто будет сопровождать трайлер с “пежо” Может, тот, кто вмонтировал ампулу со смертоносным ядом в машину Манолова? Или кто другой? Во всяком случае, на сцене должен будет появиться кто-то, кто знает об этой ампуле.
По необходимости время ожидания я заполняю маленьким экспериментом. Его цель — проверить, продолжает ли заботиться о моей персоне “Медведь”, мой вчерашний спаситель.
Проверка заключается в том, что я на ходу вскакиваю в отходящий автобус и после небольшой поездки по улицам вновь возвращаюсь на свой наблюдательный пункт. Вокруг меня все спокойно. Наверное, мой ангел-хранитель получил более серьезное задание, и подозреваю, что я даже знаю, какое.
Все дальнейшее — вопрос терпения и везения.
Терпению я обучен. Стоически выстаиваю под дождем, отгоняя мысли о возможных последствиях простуды. Занятие весьма полезное.
Везение не оставляет меня. Без десяти одиннадцать в конце улицы появляется столь нужный мне грузовик с платформой На ней — заботливо укутанная брезентом разбитая машина Манолова. Сознание автоматически регистрирует движущиеся за платформой автомашины: “сааб”, голубой “фиат”, “опель” старой модели, пижонского вида “форд-торнадо” — последний нетерпеливо обгоняет всех подряд, вздымая грязные тучи брызг. Несколько машин неизвестных мне марок. И одно свободное такси, которое появляется, словно по заказу.
Останавливаю такси и усевшись, разыгрываю в ответ на вопросительный взгляд шофера небольшой этюд: выступаю в роли иностранца, который разыскивает в Бергстадене знакомый ему дом, но не знает его номера. Объясняю, что был в этом доме всего один раз, помню как он выглядит и все в таком духе. Отмечаю, что таксист не очень воодушевлен обрисованной мною перспективой.
— И помедленнее, — прошу я его. — Понимаете, я должен сориентироваться.
Ориентирование заключается не столько в изучении бульвара и стоящих на нем зданий, сколько в наблюдении за машинами. “Торнадо” умчалось далеко вперед, обогнало платформу и по всей видимости направилось к какой-то загородной вилле. Все верно, сегодня пятница, для людей высокопоставленных уик-энд уже начался. Машины неизвестных марок ныряют в переулки. “Сааб”, почти не тормозя, сворачивает на одном из. перекрестков и таким образом тоже выходит из игры. “Опель” останавливается перед небольшим ресторанчиком Следовательно, мне остается следить за “фиатом”. Того, кто сидит за его рулем, рассмотреть не удается. Сосредоточиваю на “фиате” все внимание Он следит за платформой, не принимает попыток обойти ее.
А я старательно глазею по сторонам, оглядывая дома, и все чаще заставляю таксиста притормаживать. Могу себе представить, как я его раздражаю! Но что делать, если, фиат” тоже снижает скорость и оказывается у нас что называется под самым носом.
И вдруг я понимаю, что меня оставили с носом. Водитель “фиата” резко поворачивает руль, машина исчезает в переулке.
Не может быть. Не может быть, чтобы никто не клюнул на приманку! Остолбенев, я механически продолжаю следить за дорогой. Досада на себя и разочарование так велики, что я даже забываю давать таксисту указания.