Насчет последнего у Ленарта не было никаких иллюзий, а жизнь была ему дорога. Он, конечно, поторговался, пытаясь набить себе цену, но согласие дал немедленно. Они договорились, что Ленарт покинет Кронсхавен сразу же после того, как соберет все сведения о веществах, с которыми работал Манолов. Все это время Макс оставался в тени, но видимо Ленарт все же догадывался, что тот резидент.
Оставалось решить одну небольшую проблему. Что делать с самим Маноловым. Макс понимал — пытаться купить или шантажировать болгарина невозможно. В его похищении тоже не было смысла — Ленарт знал все, что нужно было знать. Манолов должен был умереть.
Причем умереть так, чтобы его смерть не вызвала никаких подозрений и Макс мог продолжать выполнять свои функции резидента. Так родилась идея инфаркта. Инфаркт может произойти везде — в кабинете, в пансионе, за рулем. Инфаркт в машине, во время поездки, вдали от города казался самым удачным вариантом, поскольку разом ликвидировал бы все следы преступления.
Тем временем Манолов становился все более опасным. В одном из своих научных сообщений он упомянул о результатах той самой серии опытов. Он не успел сделать этого сообщения, так как показал черновик Ленарту.
Это послужило сигналом к действию. Был выбран способ убийства — отравление. Место преступления — дорога в Юргорден, куда Манолов ездил ставить свои опыты. Ленарту было приказано немедленно уехать, поскольку ему еще не особо доверяли. В частности, Макс высказал опасение, что Ленарт может не выдержать и заговорить. Безопаснее было упрятать его куда-нибудь подальше.
Одновременно с убийством Манолова нужно было выкрасть черновик сообщения и пробы веществ, с которыми работал болгарский ученый. Последние требовались лаборатории Центра. Выполнить эту задачу взялся сам Макс — он мог сравнительно легко проникнуть и в кабинет Манолова, и в его комнату в пансионе.
Но идеальных преступлений не бывает, как нет убийцы, который может предусмотреть все неожиданные осложнения. План был выполнен точно. В ночь после отъезда Ленарта Манолов был убит. Вот только катастрофа оказалась не совсем такой, как хотелось бы тем, кто ее планировал. Потерявший сознание Манолов врезался на повороте в грузовик фирмы “Скандия”.
В первую минуту после катастрофы убийцы из “джипа” действовали точно и быстро. Они вытащили тело Манолова из разбитой вдребезги машины и прибрали к рукам папку, которая оказалась при нем.
И слишком поздно заметили, что есть еще один свидетель происшествия, которому удалось тихомолком скрыться. Ведь в грузовике прятался Пер Матуссон, сообщник Тине. Он перевозил очередную партию героина. Матуссон, изумившийся поведению пассажиров “джипа”, быстренько сообразил, что происходящее совсем не похоже на обыкновенную дорожную катастрофу И поспешил спуститься по тропинке к морю, где неподалеку его ждал катер Матуссон надеялся, что побег с места происшествия спас его. Но в правилах разведцентров записано, что самый лучший свидетель — это покойник. Через своих агентов в преступном мире Максу не составило труда установить, кто был свидетелем ночного происшествия, и приказать расправиться с ним.
Связь между Матуссоном и Хельгой Линдгрен была установлена позднее. Это сделал комиссар, проследивший за каналами распространения героина. Оказалось, что Линдгрен, подруга Анны Виттинг, покупала наркотик для матери Анны, зарегистрированной наркоманки.
Впрочем, дела с наркотиками интересовали меня куда меньше, чем действия Макса.
Сразу же после убийства Макс обыскал комнату Манолова и забрал все записи, касающиеся протектора. Обыск кабинета, однако, не дал никаких результатов. Образцы вещества хранились в другом месте. Макс не мог знать, что Манолов держит их в другой лаборатории, у Велчевой. Это внесло в операцию новые осложнения — выяснилось, что она все еще далека от своего завершения. И в спешке была допущена новая ошибка — в порядке расстановки колб. Торопясь и нервничая, Макс сделал и другую — неправильно сложил книги на письменном столе Манолова.
Мой приезд сначала совершенно не обеспокоил Макса. Он ограничился тем, что пустил по моим следам “Медведя”, приказав ему следить за моими действиями. Немного растревожило его сообщение о том, что я попросил повторить некоторые опыты Манолова, но поскольку он мог следить за этим из радиологии, особой опасности это для него не представляло. Обеспокоило Макса и мое интервью с Брюге, где журналист намекал на какие-то улики, будто бы обнаруженные мною. Но он все же не придал этой публикации особого значения, решив, видимо, что репортер передергивает.
Даже самому опытному резиденту иногда приходится обнаружить свое присутствие. Это происходит обычно тогда, когда он видит, что важной операции грозит провал и что сведения, добытые таким трудом, уплывают в руки конкурента.
У Макса конкурента не было. Мой план заключался в том, чтобы создать его. Чтобы Макс вдруг столкнулся с сильным противником, действия которого свидетельствуют о том, что это профессионал. Моего помощника, капитана Савова, давно готовили на эту роль, только мы не знали, когда и где ему представится случай сыграть ее. Савов прибыл в Кронсхавен вместе со мной, главная трудность в его работе заключалась в том, чтобы найти подходящий особняк и создать вокруг себя обстановку, подобающую такому человеку, как Петер ван Гроот.
У Макса не было времени проверять личность ван Гроота. В тот самый день, когда на сцене вдруг возник ван Гроот, он понял, что операции грозит провал. Пока Макс соображал, что делать, “бельгиец” умыкнул у него из-под носа разбитую машину Манолова, а затем последовали новые удары. Из моего разговора с Брюге он узнал, что с убийством Манолова мне все ясно. С вертолета я увидел условный сигнал — открытую дверь гаража. Нес дозор и пикап, что означало — резидент клюнул на нашу приманку. В тот же вечер меня “похитили”.
Если бы конкурент узнал все подробности убийства Манолова и получил от меня все данные о его опытах и — что еще хуже — пробы вещества это означало бы конец карьеры Макса как резидента.
И Макс попал в западню. Он рассчитывал захватить нас с ван Гроотом, а затем сориентировавшись кому служит, то есть чей агент ван Гроот и какими сведениями располагаю я, решить нашу судьбу.
Я был уверен, что никто из них не посмеет стрелять, пока Макс не знает, кого представляет его конкурент. Тем более, что Гроот—Савов сразу же упомянул имя одного из боссов преступного мира — папу Джакомо. Сферы влияния шпионских центров и преступных синдикатов строго разделены, между ними заключены железные соглашения, мелкие конфликты улаживаются на самом верху. Ликвидация агента неизбежно ведет к жестокой схватке, в которую никто из резидентов не посмеет вовлечь своих хозяев.
Рассчитывал я и еще на одну вещь. Увидев меня привязанным к креслу, им не пришло бы в голову разглядывать меня и обратить внимание на небольшое устройство, приводящее в действие ампулы с парализирующим веществом, спрятанные в определенных местах гостиной. Эта была наша двойная петля, как у гарпий. И наша месть.
Все остальное сделал Ханке. Он дал согласие на эту операцию с огромным нежеланием, не согласившись, действовал безупречно. Его люди окружили квартал и арестовали “Медведя” в тот самый момент, когда тот пытался скрыться. Похоже, однако, что никто из департамента не высказал ему теплых слов за столь успешное сотрудничество. И хотя Макса и его сообщников будут судить, вряд ли Ханке получит за это лавровый венок. По крайней мере так я понял при нашей последней встрече.
Впрочем это, наверное, их внутренние дела.
Примечания
1
Национальный праздник Народной Республики Болгарии, день победы социалистической революции. (Прим. пер.)