— Ты ошибаешься, — настаивала Белла. — Спасательный шаттл прилетит спасти нас. — Она сильнее надавила на него, затем толкнула. А 673 по-прежнему держал её. Его хватка была жесткая, но безболезненная. Он просто пережидал её истерику.
До тех пор пока её судорожные вздохи не сменились на рыдания, а её руки не упали безжизненно по бокам.
— Я не… не хочу остаться здесь навсегда.
С мрачным выражением заключенный притянул её к себе и крепко обнял.
— Всё хорошо, девушка-воин. Всё хорошо.
Но это не так. Белла сомневалась, что когда-нибудь будет именно так.
*****
Заключенный держал её крепко, пытаясь успокоить их обоих. Даже на Земле 673 не очень-то хорошо с этим справлялся. Он был пилотом и солдатом и, даже приезжая домой на побывку после заданий Командного совета, он с женой жили довольно разными жизнями. Он понимал, что находился дома редко. Жене пришлось устраивать свою жизнь. Но не знал, что она спала с женатым представителем Совета из их округа.
— Заключенный?
— Да? — Он не хотел, чтоб прозвучало так грубо, но Белла смотрела на него, по её лицу стекали слёзы, а пальцы сжимались на его груди, от увиденного у него стал ком в горле.
На мгновение 673 подумал, что потеряет её у обрыва, не успеет добраться до нее вовремя, и его сердце по-прежнему сжимало от страха. Глупее не придумаешь. Привязанность ко всему на Драгаш-25 являлось рецептом разочарования.
— Никто не прилетит? — Её голос звучал тихо. Совсем не похоже на его девушку-воина.
Он ничего не мог сказать, кроме как правду.
— Они прилетят, но не выживут.
Белла вздрогнула:
— Я не могу позволить этому случиться.
673 играл с кончиками её волос, наслаждаясь мягкостью шелкового локона в ладони.
— Это невозможно остановить. Выжить на этой планете достаточно сложно. Попытка сразится с 225-м и его сворой только погубит тебя вместе с ними.
— Но ничего не остается… — она прервалась, всхлипывая.
— Помнишь, что я говорил. — 673 пытался сохранить неизменным свой голос, но это было непросто. Её мягкость — любая мягкость — напоминала ему о его первоначальном выводе, что она не протянет долго, и это раздражало его больше, чем должно. — Законы Земли здесь не работают. Переживай за себя.
Белла не ответила. Заключенный также промолчал, наслаждаясь тем, что держал её теплую, желанную и доверившуюся ему.
— Заключенный? — Ему следовало бы знать, что молчание долго не продлится. Его девушка-воин любила поговорить. — Почему ты говоришь об этом загодя? Почему заставил думать Уинтропа и Еву, что забрал меня, чтобы трахнуть?
Он почувствовал, как член дернулся. Ему нравилось слышать это слова из её полных губ.
— Потому что это я и собираюсь сделать.
Белла изучала его, будто могла видеть его сердце, что, конечно, невозможно. Он давно потерял этот орган.
— А насчет боли?
673 неловко переступил с ноги на ногу:
— Возможно, это небольшое преувеличение. — Он поднял её лицо за подбородок, чтобы встретиться с его твердым взглядом. — Теперь ты моя. Не его. Здесь, мать его, засранец Совета не может ничего поделать, он там лежит на земле, так что пусть привыкает к этому. Вам двоим лучше к этому привыкнуть.
— Я не хочу быть с ним. Я не была с ним и до крушения, — она даже не колебалась.
Что-то внутри него отпустило. Он даже сразу и не понял, что внутри всё сжалось.
— Хорошо.
— Знаю, у меня нет реальных оснований просить, учитывая условия нашей сделки, — её голос дрогнул, стегнув его подобно кнуту, — но я… я бы была признательна, если бы ты намерено не унижал меня.
Черт. Когда 673 увидел, как она обняла самодовольного ублюдка-ученого голубых кровей, ему захотелось его уничтожить. Чтобы было ясно, как день, что она больше не коснется ублюдка. И да, чтобы она чувствовала себя хреново: унижено, грязно и дерьмово, как он ощущал себя, что никогда не будет соответствовать уважаемому, высокооплачиваемому ученому Совета с кучей ученых степеней и без судимостей.
Что делало его тупым идиотом. И глупцом тоже
Правда в том, что он не хотел, чтобы его девушка-воин чувствовала себя плохо с ним. Не хотел, чтобы она его ненавидела. Или от отчаяния села в шаттл и улетела отсюда на световые годы.
Дело в том, что он полюбил её.
Заключенному нравилось, как она пахла. Подобно ванили, женщине, свету, надежде, добру и всего, чего у него никогда не было. 673 нравились изгибы её талии и полные груди. Он любил, как она издавала слабые звуки, когда он входил в нее. Ему нравилась её душа, мужество и забота о своих коллегах, брате и сестре. Он любил её твердость и настойчивость, стойкость и чувство справедливости. Её ярость, когда он вел себя как засранец.