Книга вторая
«В ловушке»
Автор Элла Бернс
Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks при поддержки TG канала hot library
Переводчик_Sinelnikova
Пролог
Когда я был маленьким, были только я и мама. У нас было немного вещей, наша одежда была старой и изношенной, наш дом находился в плохой части города, я никогда не обращал на это внимания и не видел разницы, и хотя мой желудок периодически ворчал после одного иногда двух приемов пищи, мама всегда обеспечивала меня. Она заботилась обо мне, учила меня и любила меня. Мы были только вдвоем, пока мне не исполнилось шесть или около того, потом что-то изменилось. Люди вокруг нас начали серьезно болеть, но не все, в основном такие дамы, как моя мама.
Некоторые владельцы магазинов, такие как Миссис Хоук из пекарни, перестали открывать свои магазины. Мы с мамой никогда не болели, но многие другие взрослые болели. Затем многое изменилось. Люди больше не оставались на улицах. Повсюду раздавался испуганный шепот. Я был хорошим хранителем секретов, но мне никто ничего не говорил. Я спросил маму, что происходит, и у нее на лице появилось такое выражение, как будто она попробовала кислую ягоду, поморщив носик, и поджав губы, все, что она сказала, это:
— Скверные дела в мире, детка. Мы просто позаботимся друг о друге, и у нас все будет хорошо.
Однажды, когда я сидел за своим столом и работал над письмом, мама пришла домой с мужчиной. Я никогда не знал своего отца, мама сказала, что он отправился на небеса, когда я был совсем маленьким. Я был взволнован, что этот человек может быть моим новым папой. Мама сказала мне, что его зовут Стив, и он позаботится о нас, потому что маме небезопасно оставаться одной. Я сказал ей, что я с ней, и она улыбнулась мне и сказала, что знает это. Стив не улыбался мне, как папа моего друга Тони, но моя мама улыбалась и кивала, поэтому я тоже улыбался им.
В ту ночь мама уложила меня в мою кровать вместо того, чтобы обнимать и согревать меня, как она всегда делала. Мне было очень страшно, но мама сказала мне быть храбрым и оставаться там. Я слышал шум из ее комнаты, но я хороший мальчик, и я послушался, когда она сказала мне остаться. Если мама говорит, что все в порядке, значит, так и есть.
Несколько ночей спустя, она разбудила меня, выдернув из глубокого сна, сказав, что нам нужно собираться.
— Давай, детка, нам нужно идти, — сказала она, торопливо надевая на меня пальто и обувь.
Я потер глаза, чтобы прогнать сон, но было по-прежнему темно, и я думаю, что, должно быть, была глубокая ночь.
— Куда мы направляемся? — Где Стив? — Спросил я, просовывая руки в рукава своего подержанного пальто. — Где Стив мама?
У мамы снова был этот кислый вид, прежде чем она ответила:
— Стив больше не может нам помочь.
Она держала меня за запястье, когда мы крались к задней двери. На улице было очень темно, но на площади в нескольких кварталах от нашего дома было шумно. Я хотел пойти и посмотреть, что происходит, но мама шикнула на меня и потащила в переулок. Шум приближался, и каждый раз, когда казалось, что кто-то рядом, мама тянула меня спрятаться в тени. Я видел, как мимо пробегали люди, но они не разговаривали, большие мужчины, одетые в темную одежду, даже в темноте я мог видеть странный символ на ленте на их рукавах. Я хотел спросить об этом маму, но она так сильно сжала мою руку, что я подумал, что наверняка останется синяк, когда они скрылись, мама продолжала тянуть меня за собой, все еще крепко держа.
— Все будет хорошо, — прошептала она.
Я не думаю, что она говорила со мной, скорее она говорила это себе.
Неделю спустя
— Я хочу домой, — говорю я, сидя на краю нашей кровати и глядя сквозь ржавые прутья решетки.
Несмотря на то, что я говорил одно и то же, наверное, миллион раз за последние несколько дней, мама не злилась. Она казалась очень обеспокоенной, когда мужчины привели нас в это место, и я не понимал почему, пока мы не приехали сюда. Здесь повсюду воняет и темно, и нам приходится весь день сидеть в крошечной комнате. Снаружи нет окон, только огромная дыра в потолке на большой площади снаружи. Мама привела меня туда всего один раз, и я просто хотел продолжать смотреть на синеву над головой, но нам нужно было быстро уходить.
Мама называет это место Могилой.
В других комнатах, в клетках, как называет их мама, есть люди. Все эти люди страшные и большие, им нравится кричать на маму, что ей, похоже, не нравится. Когда я сказал одному из них заткнуться и перестать так, разговаривать с моей мамой, он только рассмеялся.
— Не переживай, детка, — Говорит она, садясь позади и обнимая меня за плечи.
Несмотря на то, что я голоден и несчастен, находясь в ее объятиях, становится немного лучше. Вздыхая, я откидываюсь на нее, позволяя низкому гудению, вибрирующему в ее груди, начать убаюкивать меня. Отвратительные запахи вокруг меня перекрыты ее сладким и знакомым ароматом.
Мама говорит, что все будет хорошо, а мама никогда не лжет.
Я просыпаюсь от звука металла о металл и крики, эхом разносящиеся по всему этому месту от других мужчин в камерах. Здесь всегда темно, но кажется, что сейчас точно ночь.
Мама больше не держит меня, и я скучаю по ее прикосновениям. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы проснуться, но затем я вижу, что она стоит передо мной, у двери нашей комнаты. Некоторые из тех, кто поместил нас сюда, находятся по другую сторону решетки, и, похоже, один из них собирается ее открыть.