Несколько минут никто из нас ничего не говорит, Анна терпеливо ждет, пока я успокоюсь. Тот факт, что ночной кошмар был значительно хуже в свете сегодняшнего дерьма, не ускользнул от меня. Я не могу потерять Анну, как потерял свою маму. Я смотрю на нее и ее красивое, усталое лицо и ярость ото сна отступает.
— Иди сюда, — достаточно грубо говорю я, раскрывая свои объятия, чтобы она могла забраться в них.
Она улыбается мне и делает как я и прошу, мы оба удовлетворенно вздыхаем. Прежде чем я успеваю закончить мысль о том, что я благодарен, что она терпит это, она снова заговаривает:
— Расскажи мне о своём сне, — говорит она, не двигаясь, продолжая лежать на моей груди.
Я уверен, что она чувствует, как мое сердце бьется быстрее.
Я не хочу об этом говорить. Не с ней. Ни с кем.
— Это поможет, если ты расскажешь об этом, — продолжает она, ее тон непринуждённый.
Я вздыхаю и поднимаю свободную руку, чтобы потереть лицо.
— Это все то же старое дерьмо, — говорю я ей, не готовый признать, что на этот раз это была она в моем сне.
Я не глупый, я понимаю параллель между Анной и моей мамой. Это не значит, что я собираюсь признать это вслух.
— Просто вижу тело моей мамы и все такое.
Анна ничего не говорит, но я чувствую, как ее руки сжимаются чуть крепче. Я благодарен ей за молчание. Она знает меня лучше, чем я предполагаю. В конце концов, она засыпает, лежа у меня на груди, ее тихий сап наполняет воздух.
Я прижимаю ее к себе, наслаждаясь ее маленьким теплым телом, завернутым в мое, но я больше не сплю. Время от времени я опускаю руку и слегка касаюсь ее щеки, и каждый раз меня вознаграждает легкая улыбка. Это только укрепляет мою решимость обеспечить ее безопасность. Она пытается вести себя так решительно и уверенно, но я вижу трещины и неуверенность. Она действительно думает, что я позволю этим гребаным заключенным бросить ее.
Я подвел свою маму много лет назад, но я не подведу ее.
Глава 21
Анна
Приятный и желанный запах наполняет мои рецепторы, когда я просыпаюсь. Поднимая голову, я несколько раз моргаю и улыбаюсь Аксу, который все еще держит меня. Я не хотела засыпать, но он чертовски хорошая подушка.
— Доброе утро, — прохрипела я, кашляя, чтобы прочистить горло, — Ты хорошо спал?
Его глаза налиты кровью и выглядят усталыми, под ними мешки. Я уверена, что выгляжу ничуть не лучше, но я знаю, что очень хорошо спала на нем, а вот он, я не уверенна.
— Да, — задумчиво говорит он, прежде чем прижать меня к себе и поцеловать в макушку. — Мне нужно собраться и спуститься вниз.
Я лежу в кровати и смотрю, как он собирается, мои глаза внимательно изучают его.
— Что случилось? — Наконец спрашиваю я, когда он натягивает рубашку через голову.
— Ничего, — поспешно отвечает он. — Просто сегодня много дел.
Я прищуриваюсь, глядя на него, ни на секунду не веря в это. Я действительно хочу, чтобы он просто поговорил со мной. Я знаю, что он не привык к таким отношениям, черт возьми, я тоже не привыкла, но было бы намного проще, если бы он это сделал.
— Итак, каков тогда наш план? Когда мы уходим? — Спрашиваю я, свешивая ноги с кровати и вытягивая руки вверх. — Я могу собрать нас сейчас утром.
Он наклоняется, чтобы завязать шнурки на своих тяжелых ботинках, роскошь в Гробнице, но останавливается, не глядя на меня. Мое сердце начинает биться чуть быстрее.
— Анна, — говорит он, все еще не поворачиваясь ко мне.
Он почти никогда не использует мое имя, поэтому все мое внимание сосредоточено на нем.
— Я собираюсь попробовать, мы собираемся попробовать, но это может случиться не сегодня.
Мои глаза расширяются. Я забыла, что он сказал мне это прошлой ночью.
Черт.
— На пути к решетке много мусора. Вчера мы проделали хорошую работу, но впереди еще больше, и слишком рискованно привлекать кого-то еще в помощь. — Он, наконец, поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его глаза жесткие и черные, когда они смотрят в мои. — Поэтому сегодня мне нужно, чтобы ты оставалась здесь.
Я прекрасно помню, что сказала заключенным, что к концу сегодняшнего дня сдамся, если не смогу разобраться с этим. Слова предупреждения Эмилио и Десмонда вспыхивают у меня в голове, и во рту внезапно пересыхает.
— Почему… — Я даже не знаю, что я пытаюсь сказать или спросить.
Когда мой голос срывается, руки Акселя немедленно обнимают меня, прежде чем я даже осознаю, что слезы текут из моих глаз. Последние два дня мы боролись, пытаясь понять, как выбраться из этого беспорядка, но каким-то образом осознание того, с чем мы столкнулись, поражает меня только сейчас.
Так что да, я плачу.
И плачу, и плачу, и плачу.
Все это время Аксель прижимает меня к себе, шепча мне на ухо свои нежные слова на всех языках, которые я не могу понять. У меня слабость в ногах. Кажется, я не могу перестать трястись, и рыдания продолжаются.
В конце концов, раздается тихий стук в нашу дверь, но Акс все еще не отпускает меня. Несколько раз шмыгнув носом, я вытираю лицо, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем посмотреть ему в глаза. Я уверена, что я опухшая, покрытая пятнами и выгляжу дерьмово, но когда мои глаза встречаются с его, я вижу, как они загораются, и намек на улыбку касается его лица.