Я громко ахаю, когда она делает несколько шагов вперед, ее обычная уверенность колеблется. На ней самый возмутительный наряд, который я когда-либо видел, какая-то безвкусная красная штука. Такие яркие цвета просто больше не создаются. Платье в основном облегающее и демонстрирует ее тело так, как я никогда не видел. Она выглядит чертовски сексуально, но это не она.
Анна никогда бы не выбрала что-то подобное.
Мое тело подается вперед, и мои глаза прищуриваются, когда они смотрят вниз, пытаясь получить лучший обзор. Как только она полностью проникает во внутреннюю клетку, все больше вещей постепенно становятся в центре внимания, по мере того как онемение понемногу исчезает.
Она не выглядит такой уверенной в себе, как накануне.
Она немного сгорбилась, как от боли.
На ней надето то, что она явно не выбирала.
Когда мой взгляд останавливается на ее сочных губах, я замечаю ссадину и синяк на ее подбородке. Несколько небольших синяков на руках, заметных только из-за бледности кожи.
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что она говорит.
— … все виды оружия любого вида, — говорит она, ее голос мягче, чем я когда-либо слышал. — Завтра мы проведем пошаговое руководство, чтобы обеспечить соответствие требованиям.
Мои брови хмурятся, когда до меня доходят ее слова. Она просит заключенных сдать оружие? Дик стоит позади нее, не двигаясь, пока она не поворачивается и не начинает проходить мимо него. Когда он выскакивает и хватает ее за руку, говоря ей что-то, от чего ее плечи заметно напрягаются, я чувствую, как вся ярость демонов и огня с ревом возвращается.
Я гребаный идиот.
* * *
— Что у нас с канализацией? — Спрашиваю я без предисловий, входя в зал заседаний.
Итан, Эмилио и ряд других присутствуют, некоторые выглядят более шокированными, чем другие, при моем появлении. Итан едва заметно кивает мне в знак приветствия, как будто он просто ждал меня.
— Очищена, ждем, когда ты выведешь нас, — говорит Итан, и я вижу намек на улыбку в уголке его рта.
— Тогда чего же мы ждем?
Глава 36
Анна
Когда я возвращаюсь в свою камеру, мне не возвращают мою одежду, и у меня нет выбора, кроме как сидеть в нелепом наряде, который меня заставили надеть. Я не видела Сэмми с тех пор, как она ушла с Ником. Чувство вины наполняет меня при мысли, что ее, вероятно, изнасиловали и убили ни за что. Логическая часть меня говорит, что она знала, что делала, знала о рисках, но все, что я действительно могу сделать, это попытаться выбросить все это из головы.
Я даже близко не подошла к тому, чтобы достать оружие, и моя единственная попытка вчера после душа не только выдала мои намерения, но и принесла мне хорошую взбучку. Я осторожно высовываю язык, чтобы коснуться разбитой губы, и морщу нос, когда сразу ощущаю вкус крови. Я никогда не подходила к зеркалу, поэтому понятия не имею, как выглядит мое лицо, но, конечно, Дик и его веселая компания придурков решили, что лучше сосредоточиться на моем торсе. У меня были травмы и похуже, так что я снова стараюсь не обращать на это внимания. Мне приходит в голову, как много вещей я заставляю себя игнорировать прямо сейчас.
Что я не могу игнорировать, так это то, как больно моему сердцу.
Признаюсь, это была глупая идея согласиться попытаться помочь охранникам. Я никогда не получу оружие и не уберусь отсюда, и в любом случае меня продадут. Заключенные ни за что не отдадут все свое оружие, и как только Дик поймет, что у меня нет той силы, о которой он думал, мне крышка.
Я даже не видела Акса там сегодня, но мои глаза все время искали его в толпе. На самом деле, я заметила много отсутствующих лиц. Интересно, работают ли они все еще в канализации внизу, но, на самом деле, удивление мне ничего не дает. Если когда-либо и был шанс, что Акс может сбежать и прийти за мной, сейчас его нет.
Сэмми ушла.
Акс не придет за мной.
Полагаю, я должна привыкнуть к такому рода вещам, в конце концов, сколько лет я провела в одиночестве? Я всегда знала, что могу рассчитывать только на себя, но сейчас у меня даже этой уверенности нет.
Мысль отрезвляет.
Несмотря на мое желание оставаться сильной, я чувствую тяжесть темноты, сожаления, которые укрывают меня, как одеяло, и во второй раз за столько дней я позволяю себе плакать.
Я не знаю, когда и как я засыпаю, но я резко просыпаюсь от звука открывающейся двери камеры. Я так не привыкла носить юбки, и когда я пытаюсь встать, то запутываюсь в лишней ткани и со стоном растягиваюсь лицом вниз.
— Это всего лишь я, — говорит женский голос, и я слышу, как закрывается дверь.
Нежные руки помогают мне подняться, и я смотрю в лицо Сэмми. Я чувствую, как мои брови сходятся вместе, когда я быстро осматриваю ее лицо и тело на предмет каких-либо явных признаков травмы, и она действительно улыбается, кажется, зная, что я делаю.
Как она может улыбаться? Я почти уверена, что знаю, что с ней случилось с тех пор, как она ушла. Я помню, какой я была, после одной ночи…Я была разбита. Грустно думать, что Сэмми привыкла к этому, но когда я смотрю в ее глаза, я вижу всю тяжесть этого.
Очевидно, я не единственная хорошая актриса в округе.