Я моргаю, вырывая себя из временной задумчивости.
— Я думаю, все в порядке, — говорю я им всем.
Мужчины окружают меня, ожидая указаний. Я замечаю, что не одна рука дергается, и знаю, что все они стремятся туда попасть. Наш первый вкус свободы.
— Как далеко мы зашли не известно, но мы не можем быть дальше, чем в нескольких километрах от тюрьмы, это самое большее, — говорю я им всем. — Я ничего не слышу, но это не значит, что там никого нет. Мы можем быть прямо за пределами чертовых казарм, насколько я понимаю.
Я трачу время на то, чтобы перевести взгляд с мужчины на мужчину, останавливаясь, чтобы заглянуть каждому в глаза. Я не знаю всех этих мужчин хорошо, но я вижу похожие вещи, мерцающие в их взглядах. Насилие, желание и месть горят ярко, и я знаю, что мы сделали правильный выбор.
— Вы все знаете, что нам нужно сделать? — Спрашиваю и получаю кивки в ответ, и я делюсь своими последними прощальными словами мудрости. — Если мы умрем, мы умрем свободными.
Ухмылки и кивки согласия вторят моим собственным, когда я возвращаюсь в ладонь Брута и толкаю решетку. Я напрягаюсь от этого усилия; вероятно, прошли годы с тех пор, как это открывалось. На мгновение я удивляюсь, как Ворону удалось воплотить всё это. Я чувствую, что подо мной еще несколько человек идут, чтобы помочь Бруту выдержать мой вес. Что-то внутри меня грозит расколоться, пока я продолжаю давить изо всех сил, на лбу у меня выступают капельки пота, пока, наконец, не раздается малейший скрип.
Ухмыляясь, я поднимаю еще раз и отодвигаю решетку в сторону, пропуская солнечный свет в темную канализацию.
Свобода.
Глава 40
Анна
— Расскажи мне о том, что снаружи, — просит Акс, наблюдая, как я помешиваю в крошечном горшочке передо мной наш ужин. Я улыбаюсь, прежде чем поднести ложку к губам, чтобы попробовать его. Хммм, немного пересолила.
— Что ты хочешь знать? — Отвечаю я, беря драгоценную приправу и добавляя еще одну щепотку.
Я никогда не была хорошей поварихой, но хотела немного побаловать Акса. Сегодня исполняется две недели со дня смерти Коула, и у нас было недостаточно времени вместе. Я объявила этот день своим выходным, и с тех пор мы прячемся в нашей комнате.
— Все, что угодно, — говорит он неопределенно. — Расскажи мне о своем любимом времени суток. — Он смотрит на меня с непринужденным выражением лица.
Мое сердце переполняется, когда я вижу, как он доволен в последнее время. Я знаю, что ему нравилось вести Гробницу, но с него сняли тяжесть, и впервые он может быть просто человеком. Не лидер, не страшный наркоман, страдающий от боли, просто Акс.
— Ну, я всегда любила время прямо перед восходом солнца, — говорю я ему, хватая несколько мисок и устраиваясь рядом с ним на нашей маленькой кровати из тюфяка.
— Это время, когда утро ближе к ночи, и кажется, что солнце и луна борются за свое место на небе. Затем первые несколько птиц начинают щебетать, как будто приветствуют солнце. — Мне приходит в голову, как сильно я скучаю по птичьим звукам. Для Акса прошло так много лет, что я задаюсь вопросом, помнит ли он вообще, как они звучат или как выглядит восход солнца.
— Звучит заманчиво, — отвечает он. — Спасибо за еду, солнышко.
* * *
Пробираясь через здание, мне удается незаметно убрать еще троих охранников. Мы поднимаемся на второй уровень, и я наконец вижу окно. Это мое любимое время суток, как раз перед восходом солнца. Мой взгляд падает на небольшую полянку среди деревьев вдалеке, и меня наполняет еще большее чувство решимости. Я хочу показать Аксу деревья, птиц и восход солнца. Все то, чего ему не хватало на протяжении многих лет, я хочу поделиться всем этим.
— Анна, — настойчиво шепчет Сэмми с другой стороны комнаты, и я направляюсь к другому окну.
Я вижу, что она указывает в сторону тюрьмы, и ни на секунду не понимаю, на что она на самом деле указывает.
— Это что… дым? — Спрашиваю я, сбитая с толку.
Это столб дыма, но похоже, что он исходит изнутри стен Гробницы.
— Что-то случилось.
Большее чувство срочности наполняет меня, когда мы мчимся через последнюю часть здания к двери. Большинство охранников проводят ночи в казармах, в соседнем здании, и я не сомневаюсь, что скоро кто-нибудь еще заметит дым и поднимет тревогу. Я могу быть довольно крутой, но я не могу в одиночку уничтожить целую казарму охранников. Я дала Сэмми клинок, но сказала ей держаться позади меня. Я не хочу, чтобы ее смерть была на моей совести, и чем больше я узнаю ее, тем больше мне неохотно нравится эта чертова женщина.
— Поторопись, — говорю я без необходимости, когда мы мчимся к черному выходу.
Я перебираю в уме различные варианты того, как мы можем вернуться в тюрьму, чтобы помочь нашим мужчинам, но ничего не приходит в голову. Я действительно не хочу покидать этот район, чтобы получить помощь, но нам, возможно, придется. Может быть, я смогу найти, где заканчивается канализационный сток, но это маловероятно. Я понятия не имею, в каком направлении это происходит и как далеко, и я очень сомневаюсь, что торчать здесь и искать будет хорошей идеей.
Мы двигаемся быстрым шагом, почти трусцой, когда заворачиваем за угол и натыкаемся на Дика и еще троих его людей.
К черту мою удачу.
Его глаза расширяются от шока, прежде чем медленная и зловещая улыбка расползается по его лицу, заставляя меня сделать шаг назад. Я держу Сэмми позади себя, крепко сжимая лезвия в каждой руке, пока мои глаза осматривают сцену. Дверь у них за спиной, трое мужчин, все хорошо обучены, хотя я, вероятно, так же хорошо обучена или даже лучше.