Оружия не видно, значит, мы вступаем в ближний бой.
Большое пространство позади меня, не могу позволить им окружить нас. Мы могли бы развернуться и убежать, но это с таким же успехом могло загнать нас в ловушку. Коридор, в котором мы находимся, недостаточно широк, чтобы все трое могли легко атаковать одновременно, так что в лучшем случае двое одновременно.
Маловероятно, что я смогу победить, но не невозможно.
В моей голове проносятся другие варианты, но я знаю, что мое время почти вышло, хотя прошло всего секунда. Я слышу прерывистое дыхание Сэмми позади меня, тихие смешки мужчин перед нами, которые видят две легкие цели. Что ж, я не сдамся без боя.
— Готовы покинуть нас так скоро? — Насмешливо спрашивает Дик, делая шаг вперед.
Я сопротивляюсь желанию сделать еще один шаг назад и вместо этого готовлюсь.
Стиснув зубы, я почти шиплю на него.
— Давай, Дик.
Глава 41
Аксель
Когда мы оказываемся наверху, нам всем требуется минута, чтобы сориентироваться. Даже ранний утренний свет кажется ярким для наших привыкших к темноте глаз. Воздух был свежим, в отличие от застоявшегося запаха Гробницы. При каждом вдохе мне кажется, что я получаю слишком много кислорода, он намного чище, чем я привык. Я никогда не представлял, что когда-нибудь окажусь по другую сторону этих стен, и теперь, когда я здесь, это ошеломляет.
Как только мы все перегруппировываемся, оправляясь от страха, который мы испытываем во внешнем мире, половина мужчин устремляется к передней части тюрьмы. Я осторожно и тихо веду остальных к другой группе зданий, стараясь оставаться незамеченным, используя ландшафт, чтобы скрыть нас.
Территория вокруг тюрьмы более бесплодна, чем я помню, более пустынна, чем что-либо еще. Скрытность в открытых пространствах это то, что мне никогда не нужно было знать, риск слишком велик. Я могу только надеяться, что отвлечения внимания перед тюрьмой и в стенах достаточно, чтобы держать глаза в том направлении.
Я иду впереди ровным шагом, глаза открыты и слезятся на свету, когда я веду нас к кустам спереди. Намек на то, что, что-то движется, настолько тонкий, что я не уверен, что это не тень, но я все равно немного замедляюсь. Слабое покалывание в своем позвоночнике заставляет меня почти остановиться, когда мы приближаемся. Я чувствую, как Итан подходит ко мне, все остальные отстают на несколько футов. Если мы не спрячемся за деревья, кто-нибудь может увидеть нас из казармы. Нам нужно прикрытие.
Вытаскивая свой любимый клинок, я иду вперед в чащу, раскинув руки.
— Кто там? — Спрашиваю, не слишком громко, но достаточно, чтобы быть услышанным в непосредственной близости.
Я никого не вижу, но мое шестое чувство подсказывает мне, что здесь кто-то есть. Мне не нужно долго ждать, прежде чем выходит тень, потрепанный цилиндр на голове скрывает его лицо.
— Привет, малыш, — говорит мужчина. — Давно не виделись.
Глава 42
Анна
Чернота плывет перед моими глазами, и мое тело словно вращается, подвешенное в тумане оцепенения, скромно, но верно, мое осознание обостряется, превращая туман в боль, которая расцветает по всему моему телу. Все, что я чувствую на вкус и запах, это кровь, и даже приподнимание языка, чтобы проверить, целы ли мои зубы, требует слишком больших усилий. Отплевываясь, я наполовину кашляю, наполовину захлебываюсь оставшейся во рту кровью, слишком быстро поднимая голову и возвращая головокружение.
Быстро ложась на спину, я жду, пока боль утихнет, прежде чем открыть глаза. Знакомый потолок моей камеры приветствует меня, и, не поворачивая головы, я знаю, что я одна. Слеза капает из одного глаза, цепляясь за порез на моей щеке.
Я закрываю глаза и вспоминаю, что мне удалось уложить двух охранников, прежде чем Дик приставил лезвие к горлу Сэмми, эффективно остановив мое неистовство. Я тоже могла бы убрать лезвие. Я знаю много таких удобных трюков. Но прежде чем у меня появился шанс, подошел другой и вырубил меня. Последнее, что я помню, это ноги и кулаки, обрушивающиеся на меня, и голос Сэмми, кричащий вдалеке.
Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, прежде чем дюйм за дюймом подталкиваю себя в сидячее положение. Мне приходится сдерживать стон, когда я двигаюсь, моим ребрам не нравятся определенные углы. Я не думаю, что они сломаны, но определенно в синяках или трещинах.
Как только я прислоняюсь к стене, я провожу инвентаризацию остального, начиная с того, чтобы убедиться, что у меня есть все зубы. Слава богу, что они на месте, но у меня во рту несколько неприятных порезов, из которых медленно сочится кровь и вызывает у меня тошноту. Моя губа разбита еще сильнее, чем раньше, а один глаз почти заплыл. Я почти уверена, что мой нос сломан; я чувствую липкую запекшуюся кровь, и теперь, когда я сижу, она течет. Все мое лицо чертовски опухло, и я не могу не задаться вопросом, насколько хреново я сейчас выгляжу. Именно тогда я понимаю, что какая-то определенная часть меня не болит. Если только это не было сделано самым крошечным членом в мире, меня не изнасиловали. Я не чувствую себя здесь так плохо, и я болезненно задаюсь вопросом, нужно ли благодарить за это мое испорченное лицо. Мое сердце болит из-за того, что я представляю, через что сейчас проходит Сэмми.