А тут обычный клуб. Недешевый – класс ощущается во всем. Подсветке танцпола, музыке, обстановке, кожаных диванчиках в лаунж-зоне. И ценах.
Посетители в одинаковых бархатных полумасках казались все на одно лицо, отличаясь только браслетами на запястьях. Я, натыкаясь взглядом на рискованные цветовые сочетания, вздрагивала против воли, вспоминая, что они означают.
Впрочем, большинство клиентов были консервативны и хотели секса. Обычного или с легкой перчинкой.
Рваный ритм блюза бил по нервам, ползающие по сцене пятна света раздражали. Я взяла в баре коктейль и устроилась на диванчике в углу, собираясь немного осмотреться.
Зря надеялась. Стоило сесть, как подвалил громила – по габаритам явно тролль – и уставился на мое запястье. Я не выдержала и прикрыла браслеты ладонью.
– Что, грязная маленькая шлюшка, ищешь папочку, который тебя как следует отшлепает? – просюсюкал этот тип, и меня передернуло.
– Нет, спасибо, – холодно ответила я, невольно сжимаясь и прикидывая как и куда буду бить, когда он начнет распускать руки. – Не ищу.
– Да ладно! – громила обдал меня запахом перегара и положил лапищу сверху на мою руку. – Вот же у тебя… У-у-уй-й-й… – судя по тому, как он взвыл, удар в болевую точку я провела правильно.
– Жду кое-кого. Иди отсюда, “папочка”.
Он свалил. Редкий пример понятливости, даже не ожидала.
Начавшийся на этой томной ноте вечер продолжался в том же ключе. Ко мне подходили мужчины – чужие и неприятные, нежеланные. Одни почему-то считали хорошим тоном начать диалог с оскорблений, как будто я должна была возбудиться и захотеть их только потому, что меня назвали “сучкой” или “дыркой”. Другие, даже не успев представиться, начинали приказывать, и это тоже звучало нелепо. Я не могла отделаться от ощущения, что многие из этих мужчин еще большие новички в доминировании, чем я в подчинении. А еще от подозрения, что большинство из них – люди. Последний год среди людей наблюдался прямо нездоровый интерес к подобным играм.
Подчиняться человеку? Бр-р-р, я же любого из них просто брыкнувшись случайно пришибить могу.
Я прихлебывала коктейль, рассматривала посетителей, посылала приставучих наглецов и все больше убеждала, что зря сюда пришла.
Я ведь даже не уверена, что хочу этого. Одно дело фантазировать, а совсем другое – позволить кому-то на самом деле себя связать. Возбуждение, заставившее меня решиться на этот безумный шаг, уже прошло, вместо него в душе ощущалась скука и неприятный тревожный холодок.
Подчинение невозможно без доверия. А доверие не возникает после пары сальных улыбок и предложения быть моим папочкой на этот вечер.
На диванчик рядом опустился очередной настырный тип.
– Ты всех отшиваешь, – сказал он вместо приветствия.
– Отшиваю, – согласилась я.
– А чего так?
– Не нравятся они мне.
– А я?
Я пригляделась к нему. Внешность… да какая разница, если это все равно иллюзия? Комплекция средняя, поведение нормальное. Парень как парень.
Браслеты на запястье говорили, что он хочет рабыню для секса и подчинения. Не извращенец, уже хорошо. Но секс – не мой вариант.
– И ты не нравишься, – сказала я больше чтобы отделаться от него. – Послушай, тут же полно девушек. Почему все липнут именно ко мне?
– Ты без радужного браслета.
– Без… – я покосилась на свое запястье, потом обежала взглядом танцующих девиц в одинаковых полумасках.
Богиня, так и есть! Я тут чуть ли не единственная без радужной полосы на правом запястье. Знак “Ищу материальную поддержку”.
Получается весь клуб – гигантская точка по продаже секс-услуг, а парни, которые ко мне клеились просто захотели сэкономить.
Стало противно.
– Я еще и без зеленого браслета, тебя это не смущает? – вопрос прозвучал резко, на грани грубости.
– Но ты готова подчиняться…
– Смотря кому и смотря в чем.
А на самом деле никому и ни в чем. Теперь я знаю, что фантазии – это всего лишь фантазии, в жизни мне не надо пафосных господинчиков. Эксперимент провалился, можно уходить с чистой совестью.
В этот момент певец на сцене допел песню. А следом зазвучали аккорды “Блюза одиночества”.
Моя любимая композиция. Есть что-то в этой нервной, тревожной, рваной музыке такое, что дергает за самые потаенные струнки души. Царапает, щемит, заставляет плакать. Моя песня…
И музыкант был хорош. Он не пел, проживал на сцене каждую строчку, каждый больной аккорд. Безупречное исполнение.