– Не плохо для младшего офицера. Совсем не плохо.
– Спасибо. Думаю, я презентабельно выгляжу. В смысле, никто не сможет выглядеть настолько же хорошо, как этот красавчик, но мы, по крайней мере, можем попытаться.
Я бросил взгляд на Дилана, чья бровь выгнулась.
– Красавчик, а?
Расс толкнул плечом Дилана, а потом подмигнул ему.
– О да, Дилан тут был моделью, пока не пришел на пробы. У него даже есть рекламный щит на Голливуд.
– Да ладно, – был мой ответ на автомате, и мог бы поклясться, что уловил румянец,
которым обдало щеки Дилана. Но опять же, это могло быть из–за солнца, которое нагревало его в костюме. В любом случае, я не мог удержаться и не оценить его не спеша, прежде чем заговорить снова. – Думаю, что ты можешь быть прав, Расс.
Дилан покачал головой.
– Абсолютно уверен, что как только ты оденешься, никто даже не заметит меня.
– А если я пройдусь голым, тоже никто не заметит? – слова вырвались из моего рта до того, как я даже успел о них задуматься, и вот именно это я и имел ввиду, когда говорил, что из–за него забывал себя.
Рядом с Диланом было легко дразниться, ощущения были правильными, но у меня не было такой роскоши, чтобы просто сказать о том, что чувствую. Я должен постоянно думать.
Постоянно быть включенным. А не заведенным, как, оказалось, происходило каждый раз,
когда я оказывался рядом с этим парнем.
К счастью для меня, Расс, похоже, понятия не имел, что происходило в данный момент, потому что он громко рассмеялся и похлопал меня по плечу.
– Абсолютно уверен, что если ты пройдешься голым, все на планете заметят это. Без обид, Дилан. Но Эйс переплюнет тебя, это уж точно. Он, скорее всего, окажется на обложке каждого журнала на планете.
И это чертова правда. С этим ярким напоминанием, что вся моя жизнь находилась под микроскопом, я отупил от них физически и мысленно, и упрекнул себя за безрассудное поведение. В ночь субботы был одноразовый, неосторожный шаг, и хотя мужчина, который сейчас смотрел на меня сквозь прищуренные глаза, был всем, что я хотел, я понимал, что должен быть умнее. Я, блять, должен думать, что было близко к невозможному в его присутствии.
Я шагнул в сторону и вытянул вешалку вверх, кивая на свою одежду.
– Точно. Я пойду и переоденусь до того, как растает грим на моем лице, – даже для моих собственных ушей моя интонация показалась пренебрежительной и, судя по растерянности на лице Дилана, смена моего настроения была очевидна. – Увидимся внутри.
Пока я шел к своему трейлеру, то мог бы поклясться, что слышал, как говорил Расс:
– Ты же не думаешь, что я снова его разозлил, да?
И как бы мне ни было любопытно, когда это он разозлил меня в первый раз, ни за что бы я не стал дожидаться ответа Дилана.
***
Это были ничем непримечательные несколько часов, и пока накладывал в свою тарелку сэндвич с куриным салатом и гарниром, я удивлялся тому, как я умудрился нагулять такой аппетит просто наблюдением в сторонке. Видимо, фраза «нервотрепка» – та, к которой мне стоит привыкнуть, поскольку это было основным времяпрепровождением, пока настраивали правильный свет, чтобы снять стоящие десять секунд, как Эйс входит в помещение.
Не уверен, что вся эта съемочная фигня для меня. Я больше предпочитал прийти,
сделать свою работу и уйти, но должен признать, что не все настолько ужасно. Вид был довольно замечательным, и под этим я имел ввиду, наблюдение за статной фигурой, которая только что вошла на фуд–корт.
Когда я заметил его, выходящим из трейлера–гримерки, он выглядел достаточно привлекательно, чтобы его съесть – снова – но, твою мать, серьезно, есть что–то в мужчинах в форме. Должен добавить это к своему списку «фантазий с Эйсом в спальне».
Он смеялся вместе с режиссером, пока нес свой контейнер с едой к одному из столиков, и эта его сторона отличалась от той, с которой мы с Рассом столкнулись перед началом съемок несколько часов назад. Похоже, во время разговора Расс сказал что–то такое,
отчего Эйс ушел в свою раковину, и черта с два я позволю остаться ему там. Только не после того, что произошло субботней ночью. Я все еще ощущал бархатистую гладкость его члена у себя во рту, и пришлось закусить улыбку из–за тайного, украденного момента в его спальне.
После того, как я спустился обратно на вечеринку и снова присоединился к Рассу, мы с Эйсом больше не разговаривали, но от того, как наши взгляды цеплялись несколько раз через всю комнату, мой проклятый желудок делал сальто, как будто я пятнадцатилетняя влюбленная девчонка. Случится ли это снова? Или то, как он закрылся этим утром, было знаком, что он сожалел?
Есть единственный способ выяснить.
Я пошел туда, где он сидел, один за пустым столиком, и поставил свой поднос напротив него.
– Привет,– сказал я, потом сел и откусил свой сэндвич.
Эйс огляделся вокруг нас, а потом настороженно посмотрел на меня.
– Что ты делаешь?
– Ем, – поднял вверх свой сэндвич.
– Ага, только почему ты делаешь это здесь?
– Потому что здесь свободно. А что, этот столик занят? Только для больших шишек?
Он изогнул бровь.
– Нет.
– Аа, – кивнул я. – Значит только для придурков. Ну, мне не очень–то нравится пересаживаться, поэтому… – я откусил еще и улыбнулся сомкнутыми губами.
Плечи Эйса заметно расслабились, и он открыл свой заранее подготовленный контейнер с куриной грудкой, капустой и сладкой картошкой.
Я скривился.
– Это заставляет тебя есть шеф–повар каждый день? Его нужно уволить.
– Некоторые из нас не могут позволить себе есть ничего, кроме углеводов, – сказал он,
глядя на мою тарелку.
– Тогда только белок? – я имел ввиду каждую частичку этого двойного смысла. – Буду знать.
Эйс побледнел и не торопясь отрезал кусок своего мяса, заметно избегая моего пристального взгляда.
Боже, неужели он считает, что я собираюсь рассказывать о том, что произошло перед всеми или как?
– Эй, – я подождал, пока он поднимет взгляд. – Это шутка. Ты можешь посмеяться.
Это может ничего не значить, если ты так хочешь, – когда он ничего не произнес и запихнул вилку с капустой в свой рот, я вздохнул. – Я не собираюсь ничего рассказывать. И посиделки и разговор здесь с тобой не вызовут ни у кого никаких подозрений, ничего, поэтому не мог бы ты, пожалуйста, хотя бы посмеяться над моими шутками?
– Посмеюсь, если ты скажешь такую.
Я уже собирался так же по–сволочному ответить, но тут Эйс поднял взгляд, в котором было мерцание.
– Ты такое дерьмо, – произнес я, и это, наконец–то, заставило его засмеяться.
– Это я могу.
– Потому что можешь?
Он пожал плечами.
– Потому что это держит людей на расстоянии.
Ну, это честно.
– Ты пытаешься мне намекнуть?
– Это означает в первую очередь, что тебя я впускаю.
– Разве? – я усмехнулся, а потом покачал головой. – Прости, фильтр иногда не работает.
– Именно этого я и боюсь, – Эйс сделал глоток своей воды и посмотрел поверх моего плеча, и сейчас до меня дошло. Эйс напуган. Этот невероятный мужчина передо мной ведет разговоры, но не готов ничего никому показывать, миру или мне, кто он на самом деле.
И хрена с два, если это остановит меня.
– Тебе нравится лосось?
Его взгляд метнулся ко мне.
– Что?
– Лосось. Рыба. Тебе нравится?
– Да. А что?
– Мне говорили, что я готовлю убийственный лосось с миндальной корочкой,
поэтому, может, ты скажешь своему шеф–повару с невыразительной техникой идти нахрен сегодня?
– Ты… – он снова огляделся и понизил голос. – Это как свидание или что?
– На двоих готовить легче, и мне жалко тебя. Ты бедный, лишенный мужчина вынужденный запихивать сухую курицу и капусту в свой…– мне пришлось остановить себя,
чтобы не сказать «чертовски сексуальный рот», и вместо этого закончить – …рот.