– Это даже близко не звучит так же сексуально, как «съешь мою сосиску».
– Ты и ее тоже можешь съесть, – подмигнул я, а потом укусил спелую клубнику.
Эйс посмотрел на меня, его губы приподнялись в мальчишеской улыбке.
– Кстати, ты сказал, что когда мы приедем домой, ты мне все расскажешь.
– И это правда.
– Нет, – он покачал головой. – Ты сказал, что когда мы вернемся сегодня домой. Чей дом ты имел ввиду?
Я перехватил его взгляд, и затем ответил с предельной искренностью.
– Тот, где будешь ты.
***
Час, полный желудок и
горячий секс в душе спустя, я чувствовал себя охренительно–
фантастически. И не только физически. Дилан, наконец, начал открываться и судя по той настойчивости, с которой он охранял свое прошлое, я понимал, что то, что он расскажет позже, будет тяжело слушать. Похоже, тяжелый груз будет снят с его плеч. Как будто стены,
за которыми мы усиленно прятались, начали рушиться. И я не совру, если скажу, что страшно впускать кого–то, но у меня было безошибочное предчувствие, что это будет более чем стоить того.
Я стоял у раковины в ванной, аккуратно сбривая последний участок щетины на своей щеке, а затем ополоснул лицо и вытерся. Когда я не нашел своего крема после бритья, я вышел, чтобы достать пузырек, который должно быть все еще лежал в моей сумке, и краем глаза, мельком заметил Дилана. Он стоял перед стеной из окон, вглядываясь в Стрип, ничего кроме полотенца на его узкой талии, как и у меня, и пока я восхищался подтянутыми мышцами его спины, мне снова стало интересно, как черт возьми он стал вообще моим.
Как будто он мог услышать мои мысли, Дилан оглянулся через плечо, его улыбка растянулась шире, пока те потрясающие ямочки не выскочили наружу. Я не мог вспомнить,
что собирался сделать, но это было не столь важным, как подойти к мужчине, вид которого был лучше, чем все окрестности.
– Итак, чем займемся сегодня? – спросил я, обнимая его за талию сзади. – Может, на вертолете полетаем над городом и Гранд–Каньоном, перед возвращением домой?
Дилан рассмеялся, и его голова опрокинулась на мое плечо.
– Ничего не можешь делать скромно, да?
Моя рука змеей проскользнула вниз по его животу поверх бедер и накрыла его через полотенце.
– В последнее время нет.
– Господи, Эйс.
– Что? – спросил я, убирая руку и ухмыляясь. – Сам спросил.
– Нарываешься на неприятности.
– Временами. Но думаю у тебя стояк на это, – оставив поцелуй на его плече, я вернулся туда, где бросил как попало свою сумку на диване. Я пошарил внутри, потом проверил карманы, но не нашел пузырек, который искал.
– Ты случайно не брал крем после бритья? – спросил я.
– Да, кажется он где–то в моей сумке в другом номере. Мне нужно все равно забрать оттуда одежду, так что я захвачу.
Когда Дилан проходил мимо меня, он шлепнул меня по заднице, а потом потянулся к двери, которая разделяла наши два номера. Потянув ее на себя, он сказал:
– Удар был бы намного лучше, если бы ты просто сорвал это чертово полотенце, – и когда он шагнул в свой номер, то замер. А потом я услышал его вопрос: – Ты кто? – перед тем как послышался слишком–знакомый звук снимающей камеры.
Моя голова дернулась вверх, паника разрослась в моей груди, пока мужчина, стоящий посреди номера Дилана в форме коридорного смотрел прямо мне в глаза, его палец так быстро нажимал на затвор камеры, что я едва успевал моргать.
– Чувак, если ты закончил, пошли, – кто–то сказал откуда–то из номера Дилана, и когда это дошло до моего мозга, я начал двигаться.
Это все произошло так быстро, журналист рванул через дверь, Дилан погнался за ним,
я схватился за Дилана, чтобы затянуть его обратно в номер. Он вырвался из моей хватки с рычанием и побежал вперед к своему номеру, чтобы нагнать ублюдков, но прежде чем он успел добраться до коридора, я схватил его сзади и дернул обратно.
– Какого хрена ты творишь? – заорал он, сопротивляясь мне. – У них снимки, Эйс.
– И если ты выйдешь отсюда прямо сейчас, то только сделаешь хуже.
– Нет, если я разобью его проклятую камеру…
– Как, голым? – спросил я, глаза Дилана опустились вниз, чтобы увидеть, что полотенце, которое было на нем, потерялось где–то по пути.
– Блять, – выругался он, а затем вырвался из моих рук и захлопнул дверь. – Блять!
Когда непосредственная угроза чьего–то нахождения в номере прошла, я медленно отступил назад, дыша загнанно, будто пробежал марафон.
Зашибись. Боже, хреново дерьмо. Когда реальность того, что только что произошло,
пронзила мое сознание, я услышал себя.
– Возвращайся в мой номер, – а затем громче, когда он немедленно не последовал этому. – Возвращайся, твою мать обратно в мой номер.
Пролетев через весь номер к телефону отеля, я набрал код своего непосредственного менеджера.
– Нарушение безопасности в президентском и прилегающем люксах на сорок пятом этаже, – сказал я, пока он паковал вещи. – Предупредите службу безопасности, что мужчина,
около метра восьмидесяти, с темными волосам и в одежде ваших коридорных, ворвался в номер 452 и сделал снимки. Он был похож на одного из журналистов, которые преследовали меня в ЛА.
Стук в моей голове был таким громким, что я едва слышал его заверения, что они появятся здесь, как можно быстрее, и что он сам сейчас лично будет, и так было пока Дилан не забрал телефон из моей руки, и я осознал, как сильно они тряслись.
Это действительно только что произошло? Мои колени грозили подогнуться, и
Дилан усадил меня на стул, а затем вернулся обратно спустя пару секунд с моей свежей одеждой. Его голос был низким от страха, он явно пытался быть тем, кому нужно оставаться спокойным, пока мой ужас нарастал.
– Нам нужно одеть тебя, – сказал он, вставляя мои ноги в трусы и джинсы, а потом натянул их на мои бедра.
– Они видели нас… – мои глаза сместились на обнаженный торс Дилана. – У них есть фотографии тебя…меня…
– Кому нужно позвонить? В полицию? Роджеру? Как там ее имя…Мартине?
Я зажмурил глаза, наклоняясь вперед, упираясь локтями в колени, и роняя свою голову.
– Блять, – тихо сказал я, и именно в тот момент, в мертвой тишине, я понял, что больше ничего в моей жизни не будет спокойного. Крышка, которая запечатывала мою личную жизнь, была сорвана, как у хлопушки–конфетти, и когда она рассеется, нет ни единого шанса найти каждую частичку и запихнуть ее обратно.
Нет, в течении нескольких минут снимки окажутся повсюду. Во всех новостях,
социальных сетях и сайтах. Они будут на всех обложках журналов, обсуждаться у кулеров с водой завтра утром. Жизнь, которую я всегда знал – которая к слову была глубоко запрятана в тот пресловутый шкаф – закончится. И Дилан…
Мое зрение размылось, когда глаза нашли его, и я знал, что страх, который я увидел в них, соответствовал моему собственному.
– Мне жаль, – сказал я, и уронил голову в руки снова. – Мне так чертовски жаль.
– Ты не должен извиняться передо мной.
– Должен. Потому что ты и понятия не имеешь, что начнется. Что я должен делать?
Дилан прикусил свою нижнюю губу, а потом сказал:
– Как я вижу это, у тебя есть два выбора. Ты можешь скрываться, отрицать все.
Каждую фотографию, есть несколько способов, как твои люди могут вывернуть их.
– И что находится за второй дверью?
Дилан приподнял мой подбородок, и его глаза встретились с моими.
– Ты можешь послать все к черту и выйти отсюда с высоко задранным вверх средним пальцем.
Я больше не мог просто так сидеть здесь, должно быть что–нибудь, хоть что–то…
Оттолкнувшись от стула, я встал и натянул штаны на свои бедра, уходя к окнам. И
пока я смотрел на Стрип, все еще спокойный и непритязательный этим ранним утром, я задавался вопросом, куда меня приведет все это. Куда нас приведет все это…
** КОНЕЦ 1-й книги из трилогии**