Московские рати ещё две недели держали дозоры на Оке и Угре, пока случайно не поймали нескольких ордынских воинов, которые отбились от своего отряда и заплутали. Они-то и поведали, что Великого хана вместе с сыновьями забрал к себе шайтан. Им сначала не поверили, но вскоре к Ивану III пришли послы. Они просили, чтобы Нур-Давлет занял ханский трон, ибо других явных претендентов не осталось. Великий князь обещал подумать, хотя в душе очень обрадовался. Во-первых: Нур-Давлет был соперником Крымского хана. Хоть Менгли Герай и являлся союзником, но держать против него козырь — лишним не будет. А во-вторых: Нур-Давлет имел в Орде много врагов, к тому же разграбил Сарай, а значит, не сможет набрать большую силу, как ныне покойный Ахмат…
25 октября 1480 года от Рождества Христова всему войску было объявлено о победе и возвращении домой. Кроме этого отправили гонцов в Москву и другие города, чтобы как можно скорее разнести радостную новость по всей Руси. Пусть народ готовится встретить своих победителей…
— Эх, убёгли ордынцы, — то ли радовался, то ли сожалел племянник Кондрата.
— А тебе, Семён, что за печаль? — спросил у него капитан Кудрявцев, подойдя к сотнику для какого-то разговора.
— А пусть бы ещё сунулись! Потопили бы не меньше, чем в прошлый раз!
— Сунулись, говоришь, — Кудрявцев задумчиво почесал подбородок. — А знаешь, Семён, какая самая лучшая битва?
— Конечно! В которой ты одержал верх! — радостно ответил юноша.
— Запомни, — усмехнулся капитан, — самая лучшая битва это та, которой не было.
— Как так? — не понял паренёк.
— А ты у дядьки своего спроси, он тебе расскажет.
Кондрат стоял поблизости и понятливо кивал головой. Его левая рука, удерживаемая перекинутой через шею повязкой, была перебинтована от кисти и до локтя. В отличие от племянника последний бой не прошёл для него бесследно.
— И ещё запомни, — продолжил капитан, — в этой реке потопло столько людей и скотины, что лучше из неё пару лет вообще воду не пить.
— Почему? — удивился Семён.
— Потому что отравлена вся.
— Неужто вообще нельзя пить? — это уже спросил сотник. — Течением же вроде всё смывает…
— Кондрат Петрович, а сколько трупов лежит и гниёт вдоль берегов? Кто их убирать будет?
— Наверное, никто, — пожал тот неуверенно плечами.
— Вот и я про то же. Хотя, в случае большой нужды, пить можно, только сначала нужно воду хорошенько прокипятить, чтобы бурлила минут пятнадцать.
— А это сколько? — удивился Семён.
— Ты что, часов не разумеешь?
— Нет.
— А счёт знаешь?
— Знаю… До тысячи…
— Тогда, как забурлит, начинай считать до своей тысячи. Будет в самый раз.
— Так ведь это долго…
— Долго? — нахмурился капитан. — Вот когда начнёшь по большому ходить кровавым поносом, а от рези в брюхе стенать и молиться, мол, Господи, помоги! То обратит Всевышний к тебе своё лико и спросит: "Зачем я должен помогать лентяю, который не сподобился сосчитать до тысячи?"
— А я покаюсь! — выпалил паренёк.
— И что Господу Богу с твоего покаяния? Тысячи и тысячи страждущих каждый день по всему свету взывают к Нему о помощи. Молодая жена просит о ниспослании ей детей, крестьянин о богатом урожае, мать раненного в битве воина о выздоровлении сына… Скажи мне, где тут место засранцу, который не внемлет к советам старших? Или ты думаешь, что я глупости тебе говорю? Так знай же, многотысячные армии погибали не в славной битве, а от кровавого поноса. Армии! И никакое покаяние их не спасло.
— А может быть, их Господь Бог наказал? — засомневался Семён.
— Их собственная глупость наказала, а не Господь Бог. Вот тебе же лень считать до тысячи, так, причём тут Всевышний?
— Дон капитан, — решил вмешаться Кондрат, — а ты ко мне по какому делу пришёл?