— Какие же это рыцари? — усмехнулся капитан. — Я про рыцарей книжки читал. Они крестьян защищают… А это разбойники.
— А у вас разве такого нет? — удивился Курицын.
— Попробовал бы у нас солдат крестьянина обидеть, то недолго бы ему после этого спокойно жилось, — совершенно серьёзно ответил Кудрявцев.
— Товарищ капитан, разрешите доложить! — подбежал довольный Ярослав.
— Что там у тебя?
— Мы сорок три человека в плен захватили!
— Прекрасно! Ведите их сюда. Пусть своих бывших собратьев в одну кучу собирают. Заодно опознанием займутся. Необходимо выяснить, кого этой ночью курносая к себе прибрала?..
— А с раненными, что делать? Таких тоже не мало…
— Ими пусть медики занимаются. Только предварительно всех пленников хорошо обыскивайте на наличие колюще-режущих предметов. Мне случайности не нужны!
— Есть! — козырнул Ярослав и убежал.
— Для чего вашим медикам с пленными возиться? — удивился дьяк.
— Как для чего? — теперь уже удивился Кудрявцев. — Во-первых: помогать больным и раненым — это долг каждого врача. А во-вторых: на ком им ещё практиковаться? Сейчас они лечат вражеских солдат. Возможно, некоторое лечение окажется неудачным. Однако приобретённый опыт позволит в дальнейшем избежать прежних ошибок. Я предпочитаю, чтобы мои бойцы попадали в руки к опытным медикам…
— Товарищ капитан, разрешите обратиться! — подбежал один из разведчиков.
— Что случилось?
— На берегу озера со стороны северной части города обнаружено крупное скопление солдат противника. Они из подручных материалов пытаются соорудить себе плавсредства. Так же видны одинокие лодочки, уходящие на запад.
— Артиллерия туда сможет проехать?
— Вполне!
— Капитан Саблин!
— Я!
— Приказываю вам усилить свою роту пятью пушками, и как можно быстрее выдвинуться в сторону скопления неприятеля. Близко не подходить! Бить по ним артиллерией, принуждая к сдаче в плен. В случае чего отправляйте сюда посыльного.
— Есть!
Запершись внутри каменной церкви, жители Кобыльего Городка всю ночь молились своему небесному защитнику архистратигу Михаилу, в честь которого был назван храм, о ниспослании чуда. Старики, женщины, а вместе с ними и дети с покорной обречённостью повторяли за настоятелем тягучие псалмы. Выходить из святого дома никто не собирался. Если уж и суждено помереть, то лучше здесь.
— Смотри, Михайло, хто там идёт? — один из ополченцев, стороживших северные ворота города, толкнул более молодого товарища в плечо и показал пальцем вперёд.
Они уже давно приметили, как немцы собрались у небольшой рощицы, которая примыкала к берегу озера и активно рубили лес. Ночные события, происходящие вокруг города, оставались для ополченцев тайной. Поэтому выходить за ворота никто не собирался.
— Это не немцы, — приложив ладонь ко лбу, вглядывался Михайло. — Одёжка на них другая… А сами-то!..
— А хто же? — нетерпеливо перебил товарищ. — У тебя глаза-то позорче будут, скажи-ка!
— Бесы это! — воскликнул тот, усиленно крестясь.
— Как бесы? Не может быть!
— Точно тебе говорю. Ликом все темны, аки черти из преисподни…
Бабах!!! Бабах!!! Бабах!!! — сотрясло воздух, и мужчины аж присели от неожиданности.
— Ох, Господи! Что твориться-то? — запричитал ополченец, мелко крестясь. — Не устоять нам против дьявольской рати!
— Хе-хе! — расцвёл Михайло лицом, — Бесы-то не по нашу душу… За немчурой они пришли! Вон как те забегали! Гореть им в аду, безбожникам окаянным!
Тем временем капитан Саблин, выкатив пушки на прямую наводку, продолжал угощать противника картечью, приказав им палить через одну, чтобы иметь в запасе не меньше двух заряжённых орудий. А сотня стрелков, разделившись напополам, заняла место на флангах, готовая встретить врага ружейным огнём. В крайнем случае, взять его на штыки. Однако ливонцы, абсолютно деморализованные ещё ночными событиями, не помышляли ни о каком сопротивлении. Одни, в отчаянной надежде спастись, бросались в воду. Но так как плавать умели далеко не все, то многие шли ко дну. Кто-то цеплялся за брёвна и коряги, надеясь с их помощью ускользнуть подальше от негостеприимного берега. Кто-то пытался спрятаться в прибрежных кустах, уповая на чудо, которое поможет избежать страшной участи. Все прочие или замолкли навек, сражённые картечным огнём, или попадали на колени, показывая тем самым свою покорность.