— А какую в городе пошлину берут со двора?
— Смотри, по их закону каждый человек, достигший шестнадцати лет, имеет право получить в городе под строительство собственного дома примерно пол десятины земли (40 соток). Пошлинами она не облагается. Можешь построить там дом и жить себе спокойно, на огороде чего-нибудь выращивать, скотину завести. Пастись она будет на общих полях. Можешь ходить на охоту или рыбалку. Если же ты завёл семью, то вы с женой на пару имеете право владеть беспошлинно тоже только половиной от десятины земли. За вторую половину нужно один раз в месяц выплачивать тридцать алюминиевых лавров.
— А это сколько? И что за аль… аль… альмневые, — не смог купец правильно произнести незнакомое ему слово, — лавры такие?
— Алюминий — это металл. Ценится в их стране дороже золота. Тридцать лавров — месячное жалование трёх невольников.
— Невольники получают жалование! — в который раз удивился Вепрев.
— Да. Невольник, который принадлежит казне, кроме вещевого и съестного довольствия, получает по десять алюминиевых лавров. Простой солдат — это дружинник по-нашему, получает сорок лавров в месяц. К тому же его за счёт казны кормят и полностью снабжают доспехами и оружием. Десятник получает пятьдесят лавров, лейтенант семьдесят, капитан сто…
— А это кто такие?
— А это военные чины в дружине, в армии по-ихнему.
— А ремесленники у них какую прибыль имеют?
— Про тех, что трудятся сами по себе, сказать ничего не могу. А вот, которые работают на казну, получают не меньше шестидесяти лавров в месяц. Но это самые простые работники. У хороших мастеров оплата доходит до трёхсот лавров.
— А если на рубли перевести — это сколько? — задал купец самый интересующий его вопрос.
— Один алюминиевый лавр приравнивается к ста нашим рублям.
— Ух, ты, какой дорогой!!!
— Ага. Только у них серебром и золотом внутри страны пользоваться запрещено. Разрешено только алюминиевыми лаврами. Если же едешь в другое государство, то можешь свои лавры обменять на золотые или серебряные.
— Ого! Так это только на одном обмене можно неплохо нажиться…
— Михайло, в ЮАР правят люди не глупее тебя. Поэтому есть строго определённые суммы, которые ты можешь спокойно обменять в свою пользу. Если же обмен идёт свыше этих сумм, то взымается очень большой процент. И опять же, смотря кто выезжает в другую страну. Для разных людей обмен разный. Например, простой солдат может обменять беспошлинно лишь десять алюминиевых лавров, десятник двадцать, лейтенант тридцать… От чина всё зависит, а у ремесленников от разряда.
— А у купцов как?
— У купцов? Пока ты внутри страны не покажешь свою деловую хватку и пользу, в другое государство тебя никто не отпустит. Если же заслужишь такое доверие, то получишь самые высокие привилегии. По этому поводу в ЮАР есть ещё один закон… Заслужив право именоваться доном с возможностью передавать этот титул по наследству, получаешь от государства в безвозмездную собственность пять десятин земли (5 гектаров), на которых можешь строить себе любой дом, какой только пожелаешь. Лично я такое право уже имею.
— Да-а!? — Вепрев несколько иначе поглядел на Никитина. — И как тебе удалось?
— По правде, и сам не ожидал. Помог немного русичам в Индии, а они, благодаря моей помощи, торговлю беспошлинную организовали, привилегии немалые получили, а ещё заключили с индийским шахом военный союз и город большой помогли ему захватить. Добычи было столько, что несколько дней корабли от неё разгружали…
— Вон оно чё! Так это что, тебя теперь нужно доном величать?
— Да, Его Императорское Величество дон Павел I пожаловал мне такое право, — несколько горделиво ответил Никитин.
— А что за город помогли захватить? Большой? Расскажи про битву, — попросил настоятель, которому такие исторические события казались очень важными.
Афанасий что слышал от солдат и матросов, то и пересказал. А после рассказа ещё долго отвечал на вопросы своих собеседников. Они чему-то верили, чему-то нет. Что-то их сильно удивляло, например: широкие и прямые улицы города, крытые ровной дорожной плиткой; обязательное название улиц и нумерация домов; яркие уличные фонари, которые зажигают с приходом тёмного времени суток; карантин и сильная медицина. Пришлось даже показать свой шрам от операции… В общем, когда он уходил, настоятель и Вепрев пребывали в глубокой задумчивости.
— Ну, что скажешь Михайло? — спросил игумен, — от Московского князя ещё не знай чего можно ожидать, а тут… Видишь Афанасию как свезло? Считай боярин теперь. Охрана своя имеется и не абы кто, а воины подготовленные. Опять же, веры они нашей.