— Как раз насчёт индустрии и финансов… — прервал император министра безопасности, — у меня на днях разговор с Татьяной Юрьевной состоялся. Предлагает начать выпуск медных копеек. А то лавр уже не везде вписывается. Слишком много записей продавцам приходится делать.
— А почему медных?
— Алюминия не хватает. А золото и серебро не хочется пускать в оборот. Они для заграничной торговли очень хорошо подходят, например тот же самый рис или пшеницу закупать. Народу у нас много, всех кормить нужно. Сельское хозяйство ещё развивается. Для внутреннего потребления хватает, а вот так, для больших экспедиций или войны — нет.
— Ты как-то говорил, что глинозём, содержащий алюминий в больших объёмах есть в Гвинее?
— Да, большие запасы бокситов есть в Гвинее, а так же в Бразилии и Австралии. У нас практически нет. Со временем в какой-нибудь из этих стран придётся заводик строить или сюда глину возить и тут перерабатывать. Жаль угля в районе Звёздного мало. Кроме Ивана-Дальнего надо ещё два города строить, там, где уголь есть, чтобы и электростанции мощные и промышленные предприятия стояли по соседству.
— Понятно. Планы, как всегда грандиозные, но вечно чего-то не хватает. То денег, то квалифицированных работников, то времени.
— И не говори, Артём Николаевич! Что в той жизни, что в этой — одни и те же проблемы. Короче, нет в жизни счастья. Пойти что ли, выпить с горя?
— Тебе можно, ты холостой. А у меня жена молодая, тем более бывшая мусульманка, как только чует запах алкоголя, шипеть начинает.
— Как змея? — улыбаясь, спросил Черныш.
— Как кошка! — ответил Бурков, смеясь.
— Я слышал, она у тебя беременна? — отсмеявшись, спросил император.
— Есть такое дело, Павел Андреевич. Вот, угораздило на старости лет…
— Да, ладно, плакаться-то! Неужели от рабынь ребятишек нет?
— Нет, конечно! Зачем бастардов плодить? Чтобы они в будущем устои государства расшатывали? Кстати, знаешь, почему я против многожёнства?
— Нет. И почему же? — спросил Черныш, удивлённый резкой сменой темы.
— Очень большая вероятность того, что сводные братья и сёстры поженятся между собой. А смешение крови ни к чему хорошему не приводит.
— Понятно, — покачал головой Павел Андреевич. — Ладно, оставим в покое генетику и вернёмся к делам насущным. Что там наши парни ещё сообщили?
— Сообщили, что в районе Гвинейского залива крепость нужно ставить и те воды патрулировать, а то слишком оживлённо там.
— Ясно, — потеребил Черныш кончик носа и спросил, — а есть у тебя на примете толковый офицер, который мог бы в тех землях форт построить и организовать всё наилучшим образом? Только он в морском деле разбираться должен.
— Филипп Смектин, произведённый после рейда по португальским тылам в капитаны. Очень талантливый офицер.
— Прекрасно! Введёшь его в курс дела. Подберёте команду человек в сто, и на четырёх судах пусть туда отправляются. Кстати, покажешь ему карту, где есть бокситы и нефть. До Бразилии и Австралии доберёмся ещё не скоро, а проблему нужно решать уже сейчас. Землеройными механизмами и прочим инструментом мы их обеспечим. Меняться ребятки будут через год.
— Понял.
— Кстати, как ведут себя наши пленники и пленницы?
— В основном пленницы, — широко улыбнулся Бурков.
— Да уж, с девушками парни расстарались, — тоже расцвёл Черныш. — Даже непривычно сразу видеть столько светлокожих красавиц.
— Только всем этим красавицам жильё нужно. А у нас одни палаточные городки. Считай, в этот раз привезли четыреста девушек, примерно столько же детей и только сто тридцать мужчин, половина из которых негры. А у нас строителей не хватает…
— А кормят их, как? — задал вопрос император.
— Кормят нормально, за этим моя жена следит.
— Это главное. А жильём обеспечим. Кирпичный завод уже месяц, как продукцию выпускает. Сейчас идёт строительство котлованов сразу под пять семейных общежитий, рассчитанных на сто пятьдесят человек каждая. Располагаться они будут буквой "П" со школой в середине. Кстати, как детишки себя чувствуют?
— Нормально. Те, у которых есть матери или родственницы, с ними, а остальных разбирают женатые солдаты или матросы. Иметь белых детей стало престижно, особенно мальчиков.
— Почему мальчиков? — удивился Черныш.
— Так маршал-то белый! — усмехнулся Бурков. — Значит, и белые мальчики в будущем станут хорошими воинами и охотниками. Тут, сам знаешь, не важно — кто родил, главное — кто вырастил.
— Это да, — согласился Черныш и спросил, — а как дела с невестами? Как их разбирают?
— Ждут высочайшего разрешения.
— Не понял, какого разрешения?
— Ну, по закону же пятьдесят процентов добычи делится между офицерами, солдатами и матросами, а оставшиеся пятьдесят процентов идут в пользу государства. Свою часть добычи наши вояки уже поделили. Остальные девушки в казённой собственности и без разрешения брать их в жёны нельзя.
— А работу им всем нашли? — поинтересовался Черныш.
— Пока в основном только обучают и смотрят, у кого к чему есть талант.
— Ясно. Короче, как закончат их обучать и каждую пристроят к работе, то любой желающий может обратиться к понравившейся ему девушке с предложением руки и сердца. Если она согласна, то пусть жених платит за неё выкуп и берёт в жёны.
— То есть, ты предлагаешь продавать невест? — удивился Бурков.
— А что? Мы их кормим, обучаем. Тратим на них время, деньги, нервы… Нужна невеста — плати и наслаждайся. Тем более выкуп разрешён законом.
— Так потенциальные работницы уйдут! Если их просто отдавать в жёны, то они всё равно обязаны работать на нас, а если девушек будут выкупать, то им даётся вольная.
— То есть рабыни от вольных отличаются только тем, что одни могут не работать, а другие обязаны это делать? — спросил Черныш.
— Да.
— И много среди вольных, которые не работают?
— Так же пашут, только не на нас, а на себя, — ответил Бурков.
— А есть вольные, которые работают на нас?
— Есть, конечно! Считай, спецодежда и обед выдаются бесплатно, плюс зарплата. Многих это устраивает.
— Ну, и скажи мне, дорогой Артём Николаевич, много из них уйдёт и станет работать чисто на себя? Рабочий день у нас по здешним понятиям маленький. Многим хватает времени и для домашних дел. К тому же со всеми, кто нанимается на работу, заключается контракт и просто так человек уйти уже не может. И я уверен, что кочёвкам девушки предпочтут постоянную работу в одном месте и крышу над головой.
— Убедил, — согласился Бурков. — А за какую сумму ты хочешь давать им вольную?
— Так, — задумался Черныш, — сколько денег мы даём за сто килограмм угля?
— Один алюминиевый лавр.
— А сколько стоит комплексный обед в кафе?
— Так же, один лавр.
— А сто грамм настойки марулы?
— То же — один алюминиевый лавр. Столько же стоят и десять золотых, — добавил Бурков.
— Как думаешь, десять литров настойки — хорошая цена за невесту? — спросил, улыбаясь, Черныш.
— То есть тысяча лавров, если переводить на золотые? — улыбнулся в ответ Бурков.
— Ага. Всё равно хождение другой валюты внутри страны запрещено, так пусть раскошеливаются, награбили-то немало.
— Согласен.
— И ещё один момент, Артём Николаевич… Ко мне заходила Елена Петровна и говорила, что некоторые привезённые нашими моряками девушки из дворянских семей и просили разрешения написать письмо на родину, типа за них выкуп могут дать. Что скажешь?
— Что скажу? Отпускать мы никого не собираемся, даже за выкуп.
— Я тоже так думаю. А письма пусть пишут.
— Зачем? — удивился министр безопасности.
— Ты же сам хочешь парней в Европу отправлять. А как зацепиться там, если не с письмом от любимой дочери или внучки? Письмо, плюс портрет для доказательства сделаем! Это, какие дела можно будет крутить, смекаешь?
— Голова ты, Павел Андреевич! И откуда у тебя такие интересные мысли?
— Художественную литературу иногда нужно читать, например "Наследник из Калькутты".