Утопающий хватается за соломинку, и, похоже, ей осталось уповать лишь на эту призрачную возможность, размышляла Сьюзен, снимая свитер и заходя в кабинку душа. Осталось открыть кран. Разумом она отчетливо понимала, что имеет дело с безжалостным, хладнокровным убийцей. Но сердце Сьюзен, ее глупое сердце почему-то не хотело с этим смириться.
От сознания, что она не в силах совладать со своим сердцем, Сьюзен пришла в ужас.
Глава пятая
Поигрывая наручниками, которые он совсем недавно снял со Сьюзен, Фрэнк сел на кровать и уставился на закрытую дверь ванной. Он чувствовал себя законченным подлецом и садистом. Ему, привыкшему вести честную игру, становится все труднее запугивать свою пленницу и подчинять ее своей воле. Тем не менее ничего надежнее пока не придумаешь.
Если бы Сьюзен отнеслась более терпимо к его предложению провести ближайшие недели вроде как в отпуске, он, вероятно, рассказал бы ей правду о себе. Но она старается все делать наперекор. Упрямство так и сквозит в ее глазах и голосе. Она еще не готова прислушиваться к разумным доводам. Говорить с ней все равно что сотрясать воздух. Откройся он ей сейчас — и придется забыть даже о том небольшом влиянии на нее, которым он пока обладает.
С другой стороны, что изменится от того, что она узнает о его службе в полиции? Фрэнк не сомневался, что при строптивом характере Сьюзен ему все равно пришлось бы прибегнуть к наручникам: хоть иногда высыпаться было жизненно важно. В то же время его нельзя упрекнуть, что он не пытался создавать ей наилучшие условия.
Как только они снова окажутся на борту «Утренней звезды», можно будет сменить тактику. Пока Сьюзен будет выполнять его требования, он позволит ей днем свободно передвигаться по судну. На ночь Уайлдер станет запирать ее в каюте, чтобы дать себе отдых. Позже, через несколько дней, он снова попытается поговорить с нею, и, может быть, у нее наконец достанет здравого смысла понять его мотивы.
Ну, Уайлдер, хороши же твои аргументы, почему исключительно наручниками можно усмирить до смерти перепуганную женщину. Теперь давай-ка убеди меня, что тебе совершенно необходимо было сажать ее к себе на колени, подумал он, презирая себя не меньше, чем за пять минут до этого.
Да, тут он переборщил и признает это. Столь развязное поведение недостойно полицейского. Просто ему загорелось посадить ее на колени, и он сделал это. Вообще-то он жаждал гораздо большего, чем просто обнять Сьюзен, особенно когда она заглянула ему в глаза и с таким чистосердечием усомнилась в его преступных замыслах. К счастью для них обоих, она не до конца убеждена, что Уайлдер — заблудшая, но все-таки добрая душа. Иначе вообще неизвестно, когда бы они встали с постели, а тем более покинули коттедж.
И если у Уайлдера оставались какие-нибудь желания, так это поскорее убраться с острова. Суббота прошла сносно, но он весь день провел в напряжении. У него почти не оставалось сомнений, что Сьюзен воспользовалась телефоном, когда он принимал душ. Уайлдер даже не стал допытываться у нее, потому что, без всяких сомнений, услышал бы ложь. Он позвонил Максвеллу домой и рассказал о своих подозрениях. Таким образом, если друзья Сьюзен свяжутся с боссом по ее поручению, тот будет в курсе событий и не снарядит спасательную экспедицию, разбивая вдребезги легенду Уайлдера. Шеф согласился также предупредить ФБР и местные правоохранительные органы на случай, если Сьюзен или кто-то еще по ее просьбе выйдет на них.
Время шло. У дверей коттеджа никто не появлялся, и Уайлдер начал сомневаться, не переоценил ли он коварство подопечной. И все же его продолжало беспокоить, что их могут обнаружить просто по чистой случайности. Лучше поскорее убраться с острова и затеряться в море, как первоначально Фрэнк и планировал.
— Давай же, пошевеливай задницей, — подгонял он себя вполголоса. — Или ты собираешься отплывать, когда совсем рассветет?
Это было крайне нежелательно.
Поднявшись с кровати, Уайлдер кинул наручники на дно сумки, собрал свою одежду и тоже сложил ее в сумку. Услышав, что Сьюзен выключила душ, он вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Самое лучшее, что можно сделать для Сьюзен, — это оставить ее, пусть ненадолго, одну. На яхте у нее почти не будет возможности уединиться. Впрочем, и у него тоже…