— Не лучше ли предаваться любви? Если, конечно, у тебя нет других планов. — Коварно ухмыляясь, Фрэнк сжал ее в объятиях и увлек вниз по трапу.
— Считай, что тебе здорово повезло: сегодня у меня нет никаких других планов, — пробормотала Сьюзен.
— О миледи, не завидуйте счастливчикам. Вас ожидает все, кроме одного, — я не выпущу вас их своих объятий, — многозначительно пообещал Фрэнк вкрадчивым голосом опытного соблазнителя.
Обхватив его за шею, Сьюзен крепко прижалась к груди Фрэнка. Кровь быстрее побежала по жилам, когда она ощутила его мужской запах. Фрэнка можно было бы оттолкнуть, но ради чего? Она пришла к нему не потому, что ей стало скучно одной. Она хотела его, Фрэнк был ей необходим с первой минуты их необычного знакомства, как будто эта встреча была предопределена Небом. Их связывало что-то неизмеримо большее, чем просто взаимное влечение, и с этим ничего нельзя было поделать. Попытайся она разорвать эту связь — у нее ничего бы не вышло.
Если она заблуждается относительно Уайлдера, значит, так тому и быть. В конце концов, какое значение имеет ее ошибка? Сьюзен давно уже не верит, что он может причинить ей зло. Но если он настолько коварен, что не оставил намерения убить ее, он сделает это рано или поздно, и не в ее силах будет этому помешать. Она боролась, как могла, несколько раз пыталась убежать, но все тщетно. Теперь она и думать забыла о побеге.
Ночью, когда Фрэнк держал ее в своих объятиях, ласкал и целовал, он разбудил в ней безграничную радость жизни. И сейчас она снова жаждала дышать полной грудью. А что будет завтра, — Сьюзен задумается об этом, когда придет новый день.
Непроглядный туман и ливень заставили их провести целые сутки, а потом и еще одни в уединении, почти не выходя из маленькой каюты. Они предавались любви, иногда неистово и торопливо, но обыкновенно не спеша, смакуя, растягивая наслаждение, награждая друг друга изобретательными поцелуями и возбуждающими ласками, пока кто-нибудь из них в исступлении не просил пощады. И Сьюзен действительно получила от Уайлдера все, кроме одного: он не выпускал ее из объятий.
Они находили время и для беседы, но, словно по взаимному соглашению, избегали затрагивать некоторые скользкие темы. Не желая испортить прекрасное начало, не упоминали ни судью Фэллоуза, ни гангстера Трейдера, ни события минувших нескольких дней, ни проблемы ближайшего будущего. Зато Фрэнк вспоминал годы службы на флоте, сестру Джейн, а Сьюзен взахлеб рассказывала о своей работе художника-иллюстратора.
С каждым часом они становились ближе друг другу. Правда, время от времени Сьюзен, будто что-то вспомнив, осекалась на полуслове, и то же самое, кажется, делал Уайлдер. Они были любовниками — страстными и неуемными, но им еще только предстояло завоевать полное доверие друг друга, и они не забывали этого.
В среду в конце дня, когда Сьюзен возилась в кухне, робкие солнечные лучи пробились сквозь иллюминаторы. Взбежав по трапу, она подняла крышку люка и увидела, что туман начал рассеиваться. Вроде следовало радоваться, что ужасная погода кончилась, но Сьюзен это не понравилось. Дождь и туман вынуждали их не сниматься с якоря; все это время они могли, не заботясь ни о чем, наслаждаться обществом друг друга. Больше того — пока они стояли в бухте, Сьюзен не беспокоилась о своей безопасности. Теперь положение меняется.
Нахмурившись в задумчивости, она медленно спускалась в трюм. Уайлдер стоял у трапа, наблюдая за ней прищуренными глазами. Он всего минут пять как вышел из душа, но уже успел облачиться в джинсы и светлосерый свитер.
— А я-то надеялся, что ты сделаешь сандвичи. — Его голос давно не звучал так жестко.
— Именно этим я и собиралась заняться, — ответила Сьюзен, с недоумением поднимая глаза. Она не понимала, чем могла расстроить его.
— Что же в таком случае тебе понадобилось наверху? — Он протянул руку и крепко схватил ее за запястье, затем не слишком обходительно дернул вниз.
Пораженная его неожиданной грубостью, Сьюзен не сразу нашлась что ответить. Она опустила глаза и пожала плечами.
— Мне показалось, выглянуло солнце. Захотелось сходить на палубу, посмотреть, в самом ли деле рассеивается туман. — Сьюзен запнулась, различив в его голубых глазах недоверие и испуг. Да что она — преступница? Почему он на нее так смотрит? — А что, по-твоему, я здесь делала?
— Не знаю, — признался Фрэнк, смягчая тон, и отпустил руку Сьюзен. — Жаль, что с тобой я никогда ни в чем не могу быть уверенным до конца.
— Значит, эта беда преследует нас обоих, — сокрушенно вздохнула она.