Наверное, я наивно рассчитывал на равное соотношение сторон или держался за незыблемую веру в крепкую дружбу, проверенную десятилетиями. Нет ничего страшнее, чем впускать в свои вены подобный яд предательства от самых близких и дорогих тебе людей. Следить и позволять их рукам затягивать на твоем теле и запястьях кожаные жгуты мокрых веревок.
Конечно он пришел, хотя и казалось, что не торопился, или это я в состоянии аффекта не сумел просчитать другого варианта событий. Ждал одного Алекса, а он притащил с собой подмогу — Чарльза Приста, здорового пятидесятилетнего конюха. И даже тогда я так до конца и не понял, в чем был подвох и какой точки невозврата я уже достиг…
— …что, Лекс, на свои силы уже не рассчитываешь? Или боишься, что в этот раз не потянешь, натрешь на языке волдыри от непосильной задачки?
Я и не собирался успокаиваться. Для меня было достаточно одного самого недостающего элемента в этой гребаной сценке — у Алекса в руках ничего не было. Он спускался по ступеням вместе с Пристом прямо на меня с одним из тех выражений на абсолютно бесчувственном лице, которые обычно не сулили ничего воодушевляющего.
— Где они? — мой первый рывок в сторону открывшейся двери был подрезан подсознательным рефлексом напрягшегося внутри зверя. Несколько замедленных шагов назад, чтобы успеть изучить свое безвыходное положение с возможными последствиями.
— Тебе лучше успокоиться, Дэн. Ты же и без меня прекрасно понимаешь, чем чреваты подобные выходки…
— Ты и вправду думаешь, что знаешь, как меня наказать? Ты реально веришь в безграничные возможности и силу своей гребаной доминатности?
Как видно я еще достаточно соображал и понимал, как его поддеть, а, главное, побольней. Но что мне его мозоли, когда я не могу дотянуться и вытащить между своих лопаток загнанный его рукой клинок.
— Дэн, пожалуйста… — кажется, это было последнее, что он тогда сказал с одновременным жестом протянутой ко мне широкой пустой ладони.
Все, что мне тогда хотелось… вцепиться в его глотку, по-настоящему, разорвать на хрен сонную артерию собственными зубами… Но меня резануло по глазам очередным разрядом высоковольтной шоковой дуги. Неосознанный рывок… возможно даже с попыткой нанести удар сжатым кулаком… Физическая боль накрыла не сразу. Или убежать или прорваться? Куда? Я и не хотел убегать. Я ТОЛЬКО ХОТЕЛ ВЕРНУТЬ СВОИ ФОТОГРАФИИ.
Уже не помню, кто первый меня скрутил — Алекс или Прист, но то что укол в плечо мне делал именно Чарли — это я запомнил хорошо, как и сам небольшой шприц в его внушительных ладошках. Этот молчаливый Голиаф мог и без чужой помощи усмирить и не такую лошадку. В конечном счете я оказался зажатым со спины под локти как раз его убойными ручками.
Последние секунды и глаза Алекса были не то что в тумане, они буквально плавили раскаленным воздухом мою глазную сетчатку и разрывающуюся под лезвиями смертельной действительности надорванную память. Он словно делал последние тщетные попытки дернуться и хоть чем-то закрыться, успеть воздвигнуть защитный блок до того, как смысл последних слов Рейнольдза достигнет своей цели — самой глубокой и сокрытой от всех и вся смертельной точки.
Лекс зажал мое лицо обеими руками, безжалостно направляя мой еще сфокусированный взгляд на себя… только на себя…
— Ты не виноват. Это не твоя вина.
Бл**ь… что? Какого х*я он морозит?
— Дэн… ты меня слышишь? ЭТО-НЕ-ТВОЯ-ВИ-НА…
Он попытался… последний наивный толчок… и она оборвалась… хлынула кипящей лавой в эту заблокированную пустоту… закричала ее голосом… вспорола на живую все нервы и старые шрамы — все до единого.
"Дэн, а ты уверен в себе и в собственных силах? Ты можешь сказать самому СЕБЕ, что, да, в этот раз у тебя все получится и без чужой помощи. Что тебе не нужен ни якорь, ни болеутоляющие, ни сеансы у психотерапевта, что все давно позади, и ты больше не возьмешь в рот ни капли, потому что тебя не тянет… Тебя не тянет, Дэн?" — ты же не серьезно? Ты не могла так глубоко меня задеть, увидеть то, в чем я боялся признаться самому себе всю свою сознательную жизнь… — "Извини, Дэн, но я не хочу… это не мое. Я не верю в чудеса… я уже не говорю, насколько мы с тобой разные, и что кроме постели у нас нет ничего общего… "
Бл**ь, НЕТ, — я просто оцепенел, потому что ослабить это напряжение в мускулах, эту нереальную боль было просто нереально. Я не сумел даже закричать, хотя безумно хотел… хотел сложиться пополам, скрутиться, вцепиться пальцами-ногтями в мертвый камень пола. Или все-таки закричал… Я не помню…