— Ты приехала ко мне, за моим членом и за тем, что никто не мог тебе дать до этого, кроме меня… — звериное ласковое рычание вибрирующей стимуляцией в сознание, в горящее ушко, с одновременным сжатием второй руки опять в моих волосах на затылке, болезненным рывком назад.
Мне пришлось это сделать, потянуться за твоим физическим приказом всем телом, и не потому, что ты мог причинить мне сильную боль… а потому что мне было в эти мгновения нереально сладко. Я умирала от наслаждения с нескончаемыми приливами сильнейшего возбуждения, от твоей первой руки, продолжающей массировать изнывающие глубины моего влагалища, имитировать толчки и погружения в него члена… боже… твоего члена, который находился от моей спускающей на твои пальцы киски всего в нескольких дюймах. Ты прижался его упругой твердой мышцей и мускулистым бедром к моей левой ягодице, в момент властного захвата моего тела внутрь самой опасной и неприступной клетки… внутрь тебя.
Я отпустила шест практически не осознав, как разжались пальцы. Я вообще не понимала на тот момент, где нахожусь и что происходит. Все чем я сейчас дышала в эти мгновения, что чувствовала и чем существовала это тобой. Твоим сиплым бархатным голосом; обжигающим мою кожу, легкие и кровь дыханием; твоими руками, дарующими моему тонущему рассудку и умирающему телу блаженную боль и порочное наслаждение.
— Признайся, Эллис… Скажи это. Скажи, что ты хочешь в эти секунды. Ты ведь думаешь о нем, да. Ты хочешь, чтобы он заполнил тебя до краев… чтобы я заполнил тебя всю…
О, нет. Только не это. Что ты делаешь?
Заставляешь жалобно заскулить, вытягивая из меня свои пальцы? Чтобы я вконец долбанулась? Обхватываешь этой же рукой под подбородком и скулами, слегка сжимая мне горло и фиксирующим захватом запрокидывая лицо к своему, направляя взглядом в свои черные омуты смертельной бездны. Проскальзываешь этими же пальцами в створки моих раскрытых губок жестким толчком вглубь, обжигая мой язычок вкусом твоей кожи и моими соками.
— Хочешь меня?.. Хочешь его?.. Глубоко в себе, еще глубже, чем это удавалось другим… и даже мне.
Я даже не почувствовала когда ты отпустил мне волосы. Слишком сладкой болью пылала кожа чуть ли не с черепной костью, разливаясь гудящими приливами по всей поверхности головы. Зато я очень хорошо ощутила, как ты перехватил мою левую ладонь и притянул ее к себе, к твоему животу… нет, бл**ь… к твоему члену. Заставил обхватить его каменный ствол прямо поверх материи брюк, позволив моим дрожащим пальчикам успеть прочувствовать его совершенный рельеф и упругое сокращение по всей длине.
— Ну, же, Эллис. Скажи. Ты хочешь его? Хочешь снова ощутить его в своем грязном ротике? Или как он будет долбить твою киску. Отвечай, бл**ь. Хочешь?
Боже, за что? И почему я готова сползти к твоим ногам и… умолять дать мне все это. Я уже готова не только тебе отсосать, а буквально сделать все, что не попросишь, лишь бы получить долгожданную возможность наконец-то ощутить его в себе — его сильные растирающие толчки в глубине моей изнывающей вагины. Наконец-то вспомнить и заново пережить, что это такое — что значить снова принимать тебя всего не только сущностью, но и всем телом.
— Да… Хочу, — я не услышала своего голоса, хотя мне и хотелось прокричать. Мои связки и горло давно высушили мои собственные задыхающиеся стоны. Я просто это выдохнула, почти не почувствовав, как под маской по щеке сбежала еще одна слеза.
Нет, я не плакала. У меня просто был срыв… из-за тебя, к тебе. По твоему долбанному члену. Ты мне окончательно вые**л весь мозг и продолжал это делать, заставляя тупеть и дуреть с каждой последующей секундой, с твоей очередной манипуляцией, словом и принуждением.
Расстегнул ширинку на брюках, насильно затянул внутрь под гульфик мою руку, еще крепче обхватывая моими пальцами прохладный член у самого основания, над (fuck) гладкой, выбритой мошонкой. Меня словно долбануло тройным разрядом электродуги, в мозг, в кожу, в пульсирующие мышцы влагалища и разбухшего клитора. И ты все еще продолжал меня удерживать за шею и лицо, заставляя тонуть в твоей сумасшедшей глубине бездонных затягивающих глаз, смотреть только в твои идеальные черты беспощадного палача, без возможности зажмуриться и вдохнуть чистого кислорода полной грудью.