И я пошла. Цепляясь уставшими до невозможности руками за леера и перила лестницы, поднялась наверх и буквально ввалилась в нашу опустевшую каюту. Села к стенке, сжалась в комочек, схватилась за прибитую к стенке веревку и замерла, подрагивая от холода и страха.
Я не спала, хотя тело отяжелело от усталости, а глаза так и норовили закрыться. Но страх, тревога, так же, как необходимость крепко держаться за прибитую к стене веревку не давали возможности расслабиться ни на минуту. Хотя спустя какое-то время я все же погрузилась в некое подобие транса — сработали защитные механизмы психики. Время словно остановило свой бег. Все, что казалось ранее важным отошло на второй план. Остался только царящий вокруг полумрак, одиночество и жуткий, непрекращающийся шторм.
А еще холод. Сырость, пробирающая до самого нутра и заставляющая тело биться в мелком ознобе. Хотя, возможно, причиной тому была не влажная одежда, а сильное нервное потрясение? И лишь одна мысль, за которую я цеплялась с надеждой утопающего, не давала мне отчаяться окончательно. Рон. Где-то здесь, совсем рядом есть он. Значит все уже не так плохо, как кажется. Живой, здоровый, обещавший скоро вернуться. Ко мне.
С ним страх отступает, всегда отступает. Словно я спряталась от всего мира за его широкой спиной. Или в кольце сильных рук. Крепко обнимающих. Дарящих тепло и непередаваемое чувство уюта. В его руках, как дома. Странно, невероятно, но так оно и есть.
Я настолько погрузилась в свои мысли, вспоминая короткие моменты нашего пребывания рядом, выстраивая их щитом между собой и пугающей реальностью, что даже не сразу поняла, что бережное объятие, окутавшее меня теплом — уже не плод моей фантазии. Только когда мое уставшее тело подняли, осторожно отцепляя занемевшие пальцы от веревки, открыла глаза.
— Эри, девочка моя, совсем замерзла… — раздался прямо над ухом хриплый голос Рона, а потом мне вдруг стало хорошо.
Поднявший меня на руки мужчина, уже успел набросить мне на плечи одеяло, видимо, взятое в одном из гамаков и сел на мое место, опираясь спиной на борт. Его рост вполне позволял упираться полусогнутыми ногами в прибитые к полу невысокие рейки, похожие на широко расставленные рельсы. А я-то все думала, для чего они здесь нужны. Оказывается, как раз на случай шторма.
Посадив меня к себе на колени, одной рукой он крепко обхватил меня за плечи, а второй вцепился в… как это Нильс назвал? Леер, кажется. Тусклый свет горящего над входом амулета, мало рассеивал тьму, но позволял хотя бы смутно видеть происходящее вокруг. Когда я пришла сюда, он уже горел тревожным красным светом, хотя раньше я даже не догадывалась, что он там есть. Поэтому и использовала свой «фонарик». Наверное, такие амулеты на корабле включаются только в случае аварийной ситуации. Не помню, откуда я знаю это понятие. То ли из рассказов мистера Дартона, то ли сама где-то прочитать успела.
Каким бы ни был этот свет тусклым, но он позволил мне рассмотреть, что Рон уже снял с себя мокрую насквозь рубаху, а на брюки, прежде чем посадить меня, подстелил край одеяла. О том, чтобы в такую качку переодеваться в сухое — и речи быть не могло. Тем более, если ждешь, что в любой момент корабль может дать течь и все снова станет мокрым. В лучшем случае. Если не пойдет ко дну.
Оглядевшись, заметила, что Рон пришел один, наш неожиданный спутник так и не появился. Надеюсь, с ним ничего не случилось?
— А где Нильс?
— Остался на помпе, сказал силы есть, будет и дальше там помогать.
— А ты…
— Во мне там нет острой необходимости. Сами справятся, — отрезал жестко и тут же чуть смягчился. — Здесь моя помощь сейчас гораздо важнее. Я за тебя в ответе, помнишь?
— Помню.
И взгрустнулось бы при этих словах, привычно считая, что человеком по отношению ко мне движет лишь долг, а не личные симпатии. Но в этот раз почему-то не вышло. Может оттого, что я видела теплый взгляд Рона, устремленный на меня и чувствовала, что ему совсем не все равно. Чтобы ни было причиной его заботы, но это точно было не только служебным рвением и верностью данной магической клятве. А если так, то какой смысл придумывать себе всякие глупости? Лучше в свою очередь позаботиться о нем.
— Зачем ты снял рубашку?
— Она совсем мокрая была. Не хотел тебя еще больше намочить.
— Замерзнешь ведь голой спиной к холодным доскам сидеть! — заволновалась, пытаясь прикрыть его хоть краешком одеяла, в которое была завернута.
Но Рон решительно пресек эти попытки.
— Не надо. Я привычный, не заболею. Грейся лучше сама. Вон, какая вся бледная, да еще и руки ледяные.