Неожиданного прихода соседа и, как следствие, нарушения своего уединения я не опасалась: знала, что Ленц сегодня находится на дежурстве. Он уже успел немного отдохнуть и восстановить силы, поэтому вновь вернулся к полноценной работе.
Боги, какое же это блаженство — смыть с себя, накопившуюся за несколько дней сущего кошмара, грязь и усталость! Лохань была не очень большая и мыться пришлось довольно быстро, пока не остыла вода, но это всё равно стало ни с чем не сравнимым удовольствием.
Особенно тщательно пришлось промывать волосы: они у меня на зависть всем были густыми и длинными. Несмотря на ставшие недавно модными короткие стрижки, особенно в среде магичек, я не торопилась расставаться со своим богатством, справедливо полагая, что волосы — одно из лучших моих украшений.
Мягкие, волнистые, цвета тёмного гречишного мёда, на солнце чуть отдающие рыжиной, они спускались почти до талии, на концах завиваясь колечками. В полевых условиях ухаживать за ними было непросто, но это меня не пугало.
Домывшись, я оставила воду в лохани, решив вылить её уже утром. Сейчас сил на это уже просто-напросто не осталось. Наскоро вытерлась, надела ночную сорочку, а поверх неё плащ, чтобы не замёрзнуть после купания и села расчёсывать волосы. Уже чувствуя, как закрываются глаза, поспешно заплела ещё влажные пряди в свободную косу и погасила свет.
Когда добралась до лежака, усталость взяла своё, и я просто напросто отключилась, стоило только залезть под одеяло и положить голову на подушку.
Глава 3
Утром, проснувшись чуть позже обычного, я чувствовала себя не в пример лучше. Как морально, так и физически. Воспоминания последних дней слегка притупились. Теряя свою остроту и уступая место профессиональной отстранённости. Тем более, что раненых на нашем попечении заметно убавилось.
Сдав грязное бельё в стирку, я сходила в столовую на завтрак. Осталось только договориться с мужчинами из помощников, чтобы они зашли в шатёр главного целителя и вылили лохань с использованной водой. Что я и сделала, вовремя заприметив двоих за соседним столом.
Работа встретила меня уже привычной суетой в госпитале. Свои обязанности я уже выполняла почти механически, стараясь не слишком присматриваться к лицам искаженным страданием. И всё же, доброе слово находилось для каждого, кто нуждался в поддержке. С некоторыми я даже перекинулась парой фраз. Кто-то уже даже понемногу начал шутить и делать комплименты. Это были из тех, кто уже более или менее оправился, и кого мы готовили к завтрашней отправке на поезд.
Подводы на станцию должны были уйти утром ещё затемно, так что всё необходимое нужно было сделать сегодня: выдать одежду тем, чья форма пришла в полную негодность, сделать последнюю перевязку, составить списки уезжающих и умерших за ночь.
С последними было сложнее всего, так как не всех могли опознать. Этой ночью ушли ещё пятеро из самых тяжёлых. Их унесли в похоронный шатёр ещё до моего прихода и только пустые лежаки с грязным бельём свидетельствовали о том, что ещё недавно здесь кто-то лежал.
Что с ними будет дальше и как именно тела переправят в столицу — я не расспрашивала. Просто не хотела знать. И без того было тяжело. Проверять свои нервы на прочность желания не было: и так эмоциональное напряжение от работы сливать было некуда, так зачем добавлять себе лишнее?
Дома я решала эту проблему весьма своеобразно. Через несколько лет, после того, как я получила наследство, по соседству со мной поселился уже довольно пожилой мужчина — Дуглас Дартон — отставной сержант королевских войск. Полученная пенсия позволила ему купить небольшой домик в нашем тихом районе, чтобы спокойно дожить остаток отведённых ему дней.
Ни семьи, ни близких родственников у него не было. Друзья тоже захаживали нечасто, насколько я могла судить. Да и у меня хорошие знакомые появились только на работе: подруги из приюта разлетелись кто куда и лишь изредка присылали о себе весточки. Может быть поэтому, как-то случайно начав общаться с мистером Дартоном, мы вскоре к обоюдному удовольствию нашли друг в друге приятных собеседников.
Я иногда помогала ему по хозяйству, а он делился воспоминаниями о славном боевом прошлом и давал мне мудрые советы, если это было необходимо. Именно он, когда я пожаловалась на накопившуюся усталость и усиливающуюся нервозность, объяснил, что нельзя всё держать в себе. Особенно на такой работе, как у меня. Пусть даже она и кажется довольно несложной.