Желание пронеслось по моему телу огненной волной, сосредотачиваясь внизу живота тяжёлым, тянущим томлением. Дар вспыхнул яркой звездой, и магия мощным потоком потекла через меня в амулет. Но я даже не пыталась её в этот раз контролировать. Слишком сильные ощущения кружили голову. А интуиция настойчиво шептала, что всё под контролем: дар управляем и стабилен. Он всё
сделает сам.
А поцелуи, тем временем, спускались всё ниже. Жадные, нетерпеливые мужские губы уже ласкали мягкие полушария, открытые в вырезе декольте. Дыхание моё участилось, сердце билось, как сумасшедшее, током крови отдаваясь в ушах.
Случайно пошевелив руками, я осознала, что они уже свободны и не замедлила опустить их на широкие, мускулистые плечи мужчины, оказавшегося действительно умелым любовником, притягивая его к себе.
Казалось, не будь мои ноги зажаты между его, я бы ещё и бёдрами его обняла, в стремлении прижаться как можно ближе. Впитать в себя и раствориться в нём. Сейчас это почему-то казалось очень важным.
Резкий рывок нетерпеливой руки — и ворот с треском расходится, обнажая ничем более не прикрытую грудь с затвердевшими и ставшими невероятно чувствительными сосками. К которым тут же склонился Рон, ненасытно лаская их губами по очереди.
Такого выдержать молча я уже не могла, низко и тягуче застонав, опустив веки и прикусив нижнюю губу от прилива переполняющих меня совершенно феерических ощущений.
И тут же всё прекратилось. Недоуменно распахнув глаза, я встретилась взглядом с Роном, вновь застывшем в напряжённой позе надо мной. Только теперь ни о каком бесстрастии не могло быть и речи. Лицо мужчины было искажено страстью. Дыхание сбивалось, а глаза лихорадочно блестели. Я вдруг осознала, в каком виде сейчас лежу перед ним, но меня это ни капельки не смутило.
А всё потому, что сейчас я ощущала себя действительно желанной женщиной в полном смысле этого слова. Чувственной и раскрепощённой, в чьей власти довести такого великолепного мужчину до почти невменяемого состояния от страсти.
Подобное осознание будоражило кровь и пьянило, добавляя ликованию по поводу того, что, похоже, сегодня нужное количество магии я всё-таки соберу, некоторую остроту и пикантность. Привкус запретного, но от того не менее желанного удовольствия.
Медленным движением языка облизнув пересохшие губы, я призывно двинула бёдрами и Рон ощутимо вздрогнул. А потом, как с цепи сорвался!
С тихим рыком он впился в мой рот обжигающим поцелуем: овладевая, покусывая, подчиняя. Лаская, утверждая надо мной свою власть. А я совсем потеряла голову. С готовностью и не менее страстно отвечая на эти сумасшедшие поцелуи, тая от его столь умелых и волнительных ласк.
Руки мои жили уже своей жизнью, оглаживая его плечи, спину, поясницу: царапая, пощипывая, прижимая крепче к себе. Прикосновение обнажённой груди к горячему мужскому телу и лёгкая щекотка мягких курчавых волосков на мужском торсе лишь усиливали ощущение, унося меня за грань реальности.
И мне уже было всё равно, что не прекращающий поцелуев Рон чуть сдвинулся в сторону и начал весьма недвусмысленно разводить мне коленом ноги. А его рука беззастенчиво оглаживала колено, поднимаясь по внешней стороне бедра всё выше и сдвигая мешающее ему платье, пока не добралась до края панталон.
Вот тут-то я резко пришла в себя от неожиданно пронзившей голову мысли, что такими темпами он сейчас запросто найдёт накопитель. И тогда точно поймёт, что дело тут не чисто. А когда немного подумает и обо всём догадается… Думать об этом было откровенно страшно.
Чувственный туман в голове развеялся без следа, сладостное томление уступило место раздражению, когда на мою попытку отстраниться Рон не обратил ни малейшего внимания. А когда я напрягла ноги, не давая их развести, лишь усилил напор.
Резко отвернув голову в сторону и разорвав поцелуй, я изо всех сил упёрлась ладонями в плечи мужчины, негромко, но достаточно чётко потребовав:
— Отпусти меня! Хватит! — громко кричать не отважилась. Привлекать внимание охраны к происходящему в шатре в мои планы пока не входило. Увидят меня в таком недвусмысленном положении, и потом такие слухи по лагерю поползут, что стыда не оберёшься. А все прежние сплетни покажутся невинным детским лепетом.
— Нет уж, крошка, мы только начали с тобой, — усмехнулся Рон и выражение его лица мне совсем не понравилось. А он тем временем продолжил, дразнящее проводя кончиками пальцев вдоль выреза теперь уже безвозвратно испорченного платья: — Ну же, не противься, Рина. Я ведь вижу, насколько это тебе нравится. Думаю, ничего страшного не случится, если ты разведёшь свои сладкие ножки и ещё разок немного постонешь под мужчиной за эту ночь? А потом уже можешь дальше исправляться.