– Я имела в виду, какие идеи ты будешь продвигать?
Идеи? Какой смысл в идеях, если всё, что ты делаешь – это планирование танцев и благотворительности? Я представила себя стоящей перед сообществом студентов и говорящей свою речь.
– И, если меня изберут, я обещаю не нанимать группы, которые до этого играли только у себя в гаражах, и которые пишут песни, состоящие из скребущих звуков вместо музыкальных аккордов.
Более того, если меня изберут, я обещаю, что когда мы будем проводить ежегодную благотворительную мойку машин, вам не придется соскребать жуков с решеток радиатора незнакомых людей. Мы заставим это делать младших учащихся.
Никто не обращал внимания на идеи. Я пожала плечами.
– Скорее всего, я шокирую школьное общество.
Мама произвела низкий звук, похожий на "хммм" и еще раз сложила тесто, что значило, что ей не нравилось школьное общество как идея и она была готова разразиться лекцией о политике, избирательных кампаниях или Конституции. Возможно, обо всем сразу.
Или может быть она хотела попросить меня вынуть гусиные шейки из холодильника.
Я засунула остаток рогалика в карман и сказала:
– Ну, мне лучше начать домашнее задание, – и удалилась с кухни так быстро, как могла.
На следующий день, когда я направлялась на первый урок, я решила начать вербовку для своей кампании. В частности, я хотела завербовать Кессиди Вудрафф. Она общалась с отличниками, и мне нужны были свои люди среди них. Я была уверена, что умные дети тоже голосовали.
Кессиди жила на моей улице и в детстве мы часто играли вместе. Став старше, мы отдалились, и в прошлом году мы обнаружили еще один большой камень преткновения.
Похоже, когда я с кем-то ругаюсь, это всегда из-за парней, и этот случай не исключение.
Когда Элис Бенсон переехала в Пуллман на втором году старшей школы, Кессиди и я соревновались из-за её старшего брата, Джоша.
И Кессиди выиграла.
Не имело значения то, что Кессиди была со мной мила после этого или что она написала мне записку, в которой говорила, что хочет быть друзьями. Это все еще беспокоило меня каждый раз, когда я видела Кессиди и Джоша вместе. Каждый раз, когда я проходила мимо них, я чувствовала, что Кессиди как будто думает "Я лучше, чем Саманта. Поэтому она не получила Джоша. Она – второй сорт."
Когда Джош окончил школу и отправился в колледж, это стало облегчением, потому что я перестала видеть этих двоих повсеместно.
Я неторопливо вошла в класс искусств и вынула свой полу-законченный коллаж из кладовки. Кессиди и Элис уже сидели за своим обычном столом в углу. Коллажи, картинки и слова, вырезанные из журналов, были разбросаны перед ними.
Вы никогда бы не подумали, что Кессиди и Элис смогут поладить,не то что стать лучшими подругами, но они стали. Элис была... ну, Элис, а Кессиди была абсолютно благоразумной и милой. Если бы в школьном альбоме была для этого категория, я уверена, что за Кессиди проголосовали бы как за девочку, портрет которой будет напечатан на коробке с яблочным пирогом. Она была веселой, дружелюбной и достаточно симпатичной, чтобы Джош выбрал её вместо меня.
Мне нужно было прекратить об этом думать.
Я подошла к столу Элис и Кессиди, сжимая свои картинки и вырезки из магазинов, чтобы они не упали на пол. Если не принимать во внимание прошлогоднюю историю, у меня был хороший шанс заполучить Кессиди к себе в команду. Она была слишком милой, чтобы кому-либо отказать. После инцидента с Джошем, я думала, что она мне должна.
Я бросила свои вещи на стол, улыбнулась и сказала примет. Кессиди ответила мне испуганным приветствием, а Элим просто подозрительно меня разглядывала – совершенно нетипично для неё, поскольку мы иногда разговаривали.
Я все равно села. Никто мне ничего не сказал, поэтому я тихо распределяла наклейки по своему листу. Нам предлагалось создать коллаж, который представлял "квинтессенцию нашей жизни". Никто из нас точно не знал, что это значило, поэтому мы просто наклеивали свои фотографии и фотографии вещей, которые нам нравились, на плакаты. Элис добавила слова "Красивая и энергичная" в одном углу и "супер-кокетка" на другом.
Очень похоже на Элис. На её фотографиях была только она сама, но почти на всех фотографиях Кессиди была её новая младшая сестра Катя.
Кессиди была единственным ребенком, пока несколько месяцев назад её родители не удочерили двухлетнюю девочку из русского приюта. Мама Кессиди постоянно сияла с этого момента, и Кессиди тоже, поэтому я знала, что нужно сказать, чтобы установить контакт.
– Как поживает твоя младшая сестренка?
Кессиди поместила фотографию Кати в розовой пижаме по центру коллажа.
– Она очень хорошо справляется. Я имею в виду, временами ей бывает нелегло, но по большей части она привыкает к американской жизни.
Элис не подняла голову от своего листа.
– Не хочу тебя расстраивать, но эти "нелегкие моменты" не имеют ничего общего с тем, что она теперь американка. Ей просто два года. Если ты думаешь, что сейчас всё плохо, то тебя ждет сюрприз.
– Она очень милая большую часть времени, – ответила Кессиди.
– Подожди, пока она не найдет, где ты хранишь косметику, – сказала Элис.
Мы нашли общую тему и беседа продолжилась вокруг Кати.
– Я выучила много русских фраз, – сказала Кессиди. – Я уже знаю, как сказать "не кидай это", "иди обратно" и "пожалуйста, хватит плакать, я дам тебе всё, что ты хочешь".
Элис приклеила фотографию шоколадного печенья на плакат.
– Лучше научись говорить "нет, тебе нельзя надевать мою одежду".
Я не знала, как направить беседу в сторону школьных выборов. В итоге я решила действовать прямо. Во время следующей паузы в беседе я сказала: – У вас отлично получились коллажи. Готова поспорить, ты так же хорошо справитесь и с плакатами для выборов.
Обе девочки посмотрели на меня с удивлением.
– Мне нужны люди, которые сделают плакаты для меня, потому что я выставила свою кандидатуру на должность школьного президента.
Я подождала несколько секунд, чтобы информация усвоилась и потом улыбнулась им.
– Как насчет этого? Я была бы рада, если бы вы работали над моей кампанией.
– Очень мило с твоей стороны попросить нас, – сказала Кессиди извиняющимся тоном. – Но ты же знаешь нашу подругу Эми Сток? Она сказала нам, что может быть будет участвовать и мы скорее всего будем помогать ей.
– Эми Сток? – я знала, что у меня будут конкуренты в моей больбе за пост президента, но я первый раз услышала кто именно.
Могло бы быть и хуже. Эми была такой девочкой, которая со всеми дружелюбна, но не очень популярна. Она носила очки в толстой оправе, невыдающуюся одежду и её окружал дух непогрешимой серьезности. Она была умной – тип человека, которого любой учитель был рад видеть в своем классе, но не обязательно человеком, которого ученики хотели бы видеть своим президентом. Поэтому я не стала паниковать по поводу этой новости, и я не хотела просто так отдавать ей Кессиди и Элис.
– Ой, ладно, вы же на самом деле не хотите помогать Эми вместо меня, – я повернулась к Кессиди, постукивая бутылочкой с клеем по мере того, как я говорила. – Подумай о том, через что мы прошли. Как мы строили снежные крепости, как учились кататься на роликах, как ходили на литературу Мистера Свенсона в седьмом классе... Ты знаешь меня гораздо лучше.
Кессиди улыбнулась мне одной из тех натянутых неудобных улыбок.
– Извини, мы уже сказали Эми, что поможем ей, если она будет участвовать.
Совершенно в духе всего того, что она сказала мне в прошлом году насчет того, что она хочет быть друзьями. Я снова оказалась вторым сортом. Я пожала плечами: – Ничего, – потом я взяла ножницы и злобно обрезала уголки фотографии.
Элис и Кессиди обменялись взглядами и вернулись к своим коллажам.
Я приклеила фотографию своей семьи в угол постера. Я не собиралась дуться. Если ты натыкаешься на преграду, нужно просто найти обходной путь. И как раз это я и собиралась сделать. Я буду милой и любезной и буду надеяться, что когда Кессиди и Элис будут агитировать за Эми, одна из них или даже обе вдруг внезапно онемеют.