Единственно, что портило мне этот день, так чувство постоянной слежки за нами. Двойника Эдуарда Файса мы больше не замечали, а когда вернулись домой, вообще никого не встретили. Даже вездесущая Берта куда-то исчезла, и не встретила нас у порога, что бы выказать очередное неудовольствие моим поведением.
Я вошла в свою комнату и… не узнала её. На окнах в комнате высели другие шторы, весь бардак, который мы устроили с Евой, выкраивая свои платья из штор, был убран. Новые шторы мне понравились. Я даже подошла к ним, что бы потрогать нежную шёлковую ткань и вдруг заметила записку, прикреплённую к одной из штор булавкой. — «Не трогай их больше, лучше загляни в гардероб».
— «Кем они меня считают? — Мысленно возмутилась я. — Шторным агрессором»? — Говорить вслух в доме, где «есть уши», я побоялась. Я подошла к гардеробу, отодвинула его дверцу и… остолбенела. Восемь вечерних платье неимоверной красоты поразили моё воображение. У меня даже закружилась голова.
— «Значит, Елизавета хочет, что бы я на дне рождения её внуков сияла красотой. — Подумала я. — Но она ещё не знает, что моё настроение испорчено мнимым разрывом с Матвеем. Так, что же мне надеть на праздник»?
Я провела рукой по краю всех нарядов и только теперь увидела на каждой вешалке с платьем прикреплённый маленький листок бумаги с… одним именем. Было платье от Елизаветы, от Елены, от Эдуарда Файса, от Мэри Файс, от Максимилиана, от Евы и от Матвея. Я ничего не могла понять.
— «Это, что такое? — Мои мысли пытались найти ответ на мой вопрос. — Новая игра-задание от нашей королевы? Тогда почему уж нет платья и от Бартоломью и его сестры Берты, что бы уж в конец меня запутать? Чего добивается Елизавета»? — Думать над этой задачей я была не в состоянии. Усталость «отключила мою голову и приказала» закрыть гардероб.
— Подумаю над этим завтра. — Вслух произнесла я и пошла в ванную комнату.
Я долго лежала в тёплой пенистой воде и наслаждалась спокойствием, а моя голова «прокручивала» все моменты счастья сегодняшнего дня. Я была уже готова уснуть в этом блаженстве, как вдруг моё внимание привлёк странный звук. Как будто кто-то стучал в стекло окна этой комнаты. Я посмотрела на окно и… чуть не утонула. За стеклом окна в темноте, непонятно на чём, раскачивался мой красивый бант. Его Матвей снял с моей головы и унёс с собой. Я вылезла из ванны и подошла к окну. Точно! Это был мой бант. Он был прикреплён к тонкому шпагату вместе с запиской.
Я быстро открыла окно, отвязала бант и записку, которая была скручена в рулон. К ней был прикреплён лист бумаги с надписью:
Прочитай её, но только утром. А сейчас отдыхай, и пусть тебе приснится твоё желание. Я знаю, о чем ты пожелала.
На мгновение я застыла, а потом мои щёки вспыхнули огнём. И как только он мог прочитать мои мысли? Да у него такой взгляд, что мне иногда кажется, что он не только мои мысли читает, но и руководит ими. Я обняла руками своё мокрое голое тело, которое так пылало, что даже не чувствовало ночного ветерка из открытого окна.
Закрыла я окно, когда полностью высохла. Пройдя в комнату, я упала в кровать и поднесла к лицу скрученную записку. Минуту я решала, прочитать её или нет, пока моя голова сама собой отключилась и унесла меня в блаженный сон…
Глава 13
Я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидела лицо Берты, и оно мне не понравилось. Брови женщины были нахмурены, а её ладонь лежала у меня на лбу. Я чуть не окосела, сведя глаза к переносице, что бы убедиться, что на моём лбу действительно лежит её рука.
— Иветта, что с тобой? — Твердила Берта, тряся меня за плечо. — Ты вся горишь.
Рука женщины переместилась с моего лба на моё плечо, и я чуть не вскрикнула от боли. Мне казалось, что я лежу не на прохладной постели, а на раскалённой сковороде.
— Что со мной? — Еле выговорила я. — Мне больно…
— Ещё бы тебе не было больно. Ты обгорела на солнце. Плечи, ноги, руки — всё красное, как у варёного рака. Девочка, где ты так могла обгореть?
Я попыталась пожать плечами, но только поморщилась от боли.